Маленькие пирожные из свежих фруктов
Снова день роженья. Уже начинает немного утомлять. Новизны-то давно никакой нет, особого ожидания подарков тоже, это вот раньше казалось, что с наступлением десяти–семнадцати-тридцатилетия что-то изменится и начнется новое и интересное, а теперь уже понятно, что ничего не начнется (помимо того, что я начну сама или кто-то посторонний мне начнет, но с днем рождения это уже точно никак не связано, равно как и с новым годом и днем взятия Бастилии). Что касается подарков, то с ростом материального благосостояния и появлением возможности приобрести все, что хочется и когда хочется, надобность в подарках отпадает. А сюрпризы я как-то не люблю. Подарки-сюрпризы всегда заканчивают свою жизнь на чердаке, рядом со всяким прочим хламом, который выбросить пока жалко, а в комнатах и так уже всего понаставлено. Но праздник всегда праздник, приятно, когда все пишут хвалебно-поздравительные письма, звонят и заваливают электронными и бумажными открытками. Это доказательство того, что я есть, и, хотя сама я страшно забывчива на чужие даты, народ не обижается и не поступает со мной так, как я с ним. Кстати, тут на днях муж мне показал очередной гаджет у Гугеля: онлайновый склерозник. В него надо методично записывать все важные даты и потом он всю жизнь загодя будет высылать напоминание – про именины Пети и годовщину свадьбы Даши, и если не лениться и все в него заносить, единственное, о чем он вам не напомнит – это о приближающемся дне вашей собственной кончины. Но это мы уж как-нибудь обойдемся. 
В принципе, если начать все это есть с утра пораньше, к ночи вполне можно закончить. Но мы и не торопимся никуда: сначала аперитив с вручением коробок, потом Вин меня выгоняет в сад на ходовые испытания женской бензопилы (я ее сама лично выбирала, только вот уже неделю как она хранилась под замком в мастерской мужа и он мне строго-настрого не велел к ней прикасаться до часа «ч»). Испытания проходят успешно: с криком «банзай!» срезанная ветка тяжело плюхается на землю, я в ужасе отскакиваю подальше и муж ехидно замечает, что теперь он мне еще найдет строительную каску, потому что с моими способностями я обязательно уроню себе что-нибудь на голову. (Я не очень внятно написала, но по контексту ясно, что крик "банзай!" принадлежит мне, а падение - ветке). Затем начинается распаковка загадочной черной коробки, которая вот уже три дня стоит на входе в дом и нервирует меня своим наглым видом чрезвычайно. В коробке лежит проектор Эпсон, с помощью которого я теперь буду смотреть все то кино, которого у меня завалы. Старый проектор, оказывается, уже совсем устарел и мне просто позарез необходимо что-то поновее. Пока я придумываю, как отреагировать на подарок, муж объясняет, что плазменный телевизор все равно остается телевизором: маленьким (всего-то метр в ширину) и с расплывчатой картинкой, в то время проектор «стоит всего в три раза дороже хорошей плазмы (!!!!!!!) и качество изображения в сто раз выше (тут я согласна), и по сравнению с телевизором места не занимает, после чего выдвигается самый последний довод: «к тому же ты давно хотела телевизор выбросить». И это тоже правда: я его хотела выбросить, а не заменить на проектор. Ну и ладно, чем бы дитя не тешилось... И в конце-то концов, пробный просмотр фильма вечером показал, что качество, действительно, просто потрясающее. Так, в обнимку с проектором меня запечатлели, теперь переходим к следующей коробке. Она длинная и узкая, и я логически соединяю проектор с размерами коробки, из чего вытекает, что это должен быть экран. Умная я , это точно! В коробке и вправду экран. Он саморазворачивающийся и у него есть дистанционное управление. К экрану, то есть. Для тех, кто не может оторвать задницу от кресла. Супер. Ширина два метра. Теперь надо к нему покупать новый дом. Но это потом, пока все увлеченно вешают на стенку экран. Когда Вин начинает втаскивать в гостинную стремянку и дрель, я робко напоминаю, что на этикетке распитого нами в числе прочих калифорнийского Pinot Noir Black Stone 2003 было на чистом английском написано: «Алкоголь влияет на способность водить автомобиль и манипулировать техникой», на что Вин отмахивается и говорит, что это писано для амерканцев, пусть на них и влияет. После чего, в попытке сохранить равновесие, наступает ногой на батарею центрального отопления, которая и так висит на соплях. Я сгоняю мужа со стремянки, переставляю ее так, чтобы она стояла ровно и начинаю руководить процессом из устойчивой позиции – сидя в кресле. В какой-то момент выясняется, что без моей помощи не обойтись: чтобы повесить эту махину на стену, нужно по человеку с каждого конца. Дело заканчиватеся бытовой травмой: мне не удается удержать двадцать четыре килограмма железа на вытянутых руках и я, тихо подвывая, слезаю со своей стремянки с вывихнутым локтем. Вин обвязывает меня льдом, я еще малость ною для порядка, после чего мы дружно смотрим абсолютно дурацкий фильм. Гринуэя я не предлагаю – представить реакцию мужа на «Дитя Макона» или «Восемь с половиной женщин» я могу легко. Он, будучи человеком до мозга костей правильным, начнет меня подозревать в некоей умственной вывернутости, что может омрачить мою репутацию. Репутацией я дорожу, как мусульманка – девственностью. К тому же, в отличие от девственности, репутацию невозможно восстановить хирургическим путем. Так заканчивается мой тридцать восьмой день рождения, и от обилия съеденного и выпитого всю ночь мне снятся кошмары – я живу в незнакомой стране и учу редкий диалект китайского, гадость жуткая. Мораль: пить надо меньше. 
