Про французскую больницу

“Заживает как на собаке” – такого выражения во французском нет, приходится всякий раз объяснять, как именно на собаке заживает: хорошо, плохо, никак, и вообще при чем тут собаки. Но я все равно терпеливо объясняю; когда заживает как на собаке – это радует и этим хочется поделиться.

Я уже третий день дома и на мне все заживает как на собаке, и вчера вечером уже встала на все лапы и даже начала немного вилять хвостом. Нос мокрый и прохладный, глаза чистые, шерсть заблестела снова. Спасибо всем, кто поддерживал и волновался, это очень мотивирует и успокаивает!

Поскольку это была моя первая в жизни плановая операция под общим наркозом, я, конечно же, волновалась и не знала, как оно все происходит, поэтому напишу все по порядку, как было.

Во Франции по закону сначала необходима консультация с анестезиологом, она обычно происходит гораздо заранее перед операцией, и для нее надо собрать некоторые бумаги, список которых дает лечащий врач или хирург. Консультация с хирургом тоже имеет место быть, это он говорит, какая дата, какой госпиталь, какой именно анестезиолог будет тобой заниматься. Так же делается пред-регистрация, где выдают все необходимые инструкции, которые следует выполнять: утром принять душ, например. Это неожиданно, но, наверное, не все об этом знают.

За день до операции звонят домой и напоминают, к какому часу надо приехать.

У меня это было 7.30 утра, но накануне перенесли на 9, так что можно было немного поспать.

Последняя еда – не позже полуночи, последнее питье – не позже, чем за два часа, последняя сигарета – за шесть часов до. Утро было грустным. Кофе с молоком и сигарета – так начинается моя ежедневная жизнь. А черный кофе без сигареты – это ужасно, ужасно. Поэтому просто выпила стакан воды.

После регистрации меня направили в амбулаторное отделение, где меня ждала отдельная палата. Небольшая комната, очень новая и чистая, электрическая кровать, пульт для штор и кондиционера, тревожная кнопка, кресло, стол, стенной шкаф, большая душевая комната с туалетом, кресло. А также телевизор, вай-фай, и все необходимое оборудование для инвалидов.

Тут же началось дефиле медсестер: заполнение бумаг, измерение давления и температуры, установка катетера на запястье, переодевание в больничное (выдают пакет, в котором все, от шапочки до трусов и тапочек),  и где-то через час приходит красавец-медбрат с кроватью-каталкой и увозит в большой зал, где очередные медсестры снова измеряют давление, пульс и температуру, ставят капельницу с антибиотиком,  на все про все еще минут 20 – и вперед, в операционную. В моей больнице 15 операционных блоков, которые работают с полной загрузкой, это какой-то завод по ремонту людей.

В операционной две сестры устанавливают электроды, подключают тебя к аппарату слежения, потом приходит анестезиолог и в очередной раз напоминает схему проведения операции: какое именно обезболивание, в каком порядке, чего ожидать при пробуждении.

Затем появляется хирург, к катетеру подключают наркоз, и можно начинать петь песню Белла чао:

Una mattina mi son svegliato
O bella ciao, bella ciao, bella ciao ciao ciao
Una mattina mi son svegliato
Eo ho trovato l'invasor

O partigiano porta mi via
O bella ciao, bella ciao, bella ciao ciao ciao
O partigiano porta mi via
Che mi sento di morir

На слове “морир” я отключилась и проснулась два с половиной часа спустя в большом зале, где меня проверили на приход в сознание, подключили к капельнице с морфином и дали в руку синюю кнопку, на которою можно нажимать сколько хочешь, желательно даже до того, как начнешь чувствовать боль.

Снова проверка температуры и давления, потом по коридорам в палату, но уже другую, постоперационную, это отделение на другом этаже больницы.

Палата такая же, что и утром, только стены не белые, а светло-желтые, и опять дефиле медсестер, все как одна – ангелы, с бархатными глазами и нежными голосами, наверное у них там это основной критерий кастинга, плюс заботливость и ласковость: постоянно поправляют подушку, одеяло, меняют контейнеры со льдом, спрашивают самочувствие, приносят есть и пить, и помогают держать стакан и вилку, и напоминают о синей кнопке. Потом визит врача, проверка всех данных, я начала проситься прогуляться, врач сделала глаза и сказала, что это даже не обсуждается и никто не хочет увидеть, как я, накачанная морфием по самое не хочу, рухну в обморок во время променада по коридору.

Потом визит анестезиолога, потом – хирурга, мой хирург выглядит как бог, высоченный красавец с мегатонной харизмы и доброй улыбкой, рассказал мне как все прошло, и чего ожидать в дальнейшем, попрощался до завтра.

Я то засыпала то просыпалась, медсестры продолжали сновать вокруг каждые два часа, водили за ручку в туалет, и так до десяти вечера, после чего я заснула окончательно до утра, но и ночью еще кто-то приходил с градусником и давлением.

В шесть утра все началось сначала: проверки состояния, завтрак, душ, переодевание в новый комплект одноразовой одежды, хирург, и в промежутке меня даже выпустили погулять на террасу, где я дорвалась до своей первой за полтора дня сигареты.

К одиннадцати меня определили как готовую к выписке, выдали запас обезболивающих на день, пожелали скорейшего восстановления и я наконец вырвалась на волю.

В общем, все прошло на пять с плюсом, даже жалко было расставаться, особенно с синей кнопкой.

Из того, что надо брать с собой: косметичка с зубной щеткой и пастой, может какие-то кремики, зарядки для телефона, Киндл. Все остальное выдают на месте, включая даже и ушные затычки.

Больничная еда никакая. Ни хорошая, ни плохая, просто съедобная. Но на первом этаже есть кафетерий, где можно купить себе что-то по своему вкусу, если возникнет желание.

Персонал – выше всяких похвал, мне даже хочется вернуться туда с сумкой шоколадок и букетами цветов, настолько они милы и профессиональны. Даже место укола, где стоял катетер, я сейчас, спустя три дня, не могу найти без лупы.

Организация процесса отработана по секундам, постоянное ощущение, что ты не одна и все под контролем. И даже не знаешь, что делать с заготовленным заранее запасом волнения, к чему его приложить.

В итоге самой неприятной частью процесса оказались операционные чулки, которые жали и под которыми я чесалась, как собака в блохах (еще одно выражение, неизвестное французам). Но от них меня избавили довольно быстро, так что вечер и ночь я провела вольно шевеля пальцами ног.

После выписки меня забрал домой муж, а дома ждали котики, шампанское и вкусная еда.

И это всегда – лучшая терапия, точно вам говорю.