Книга о вкусной пище

Мне врезали импланты и теперь я буду звенеть на контроле в аропортах. Надо попросить у хирурга копию снимка, чтобы избегать ненужных вопросов. Носить ее с собой и показывать охранникам на звонилке. Но это потом, а сейчас я на постоперационной диете. Питание супом и жиденьким пюре воздействует на кулинарное воображение. Вчера, глядя как муж, по его собственным словам, «как последний мерзавец уплетает говяжью вырезку», я не выдержала и начала сочинять меню для тех, кому запрещено жевать: Первое: груши в вине, протертые с маскарпоне и фисташками. Второе: эскалоп из фуа-гра и пюре из чернослива. Десерт: шоколадный мусс. Или так: Первое: паштет из гусиной печенки с пудрой из грецких орехов. Второе: запеканка из филе панги со сливками и картофельным бисквитом. Десерт: банан, взбитый в миксере с натуральным йогуртом и ванилью. В целом неплохо. Еще неделя сидения на супчике и я смогу издать книгу рецептов для тех, кто перенес операцию на челюсти. Потом можно договориться с дантистами, чтобы они ее рекомендовали пациентам. Те, кто разоряется на импланты, и у кого уже на третий день при слове «суп» начинается нервный тик, с удовольствием заплатят тридцать евро за мое творение! В итоге я буду богатая, как Крез.

Каникулы на Мальте

В 2004 году, на Рождество, мы решили в качестве подарка предложить родителям мужа неделю отдыха на Мальте. Идея нам казалась замечательной: погрузиться всем в то, что муж скромно называет машиной, а я упорно считаю автобусом (у него тогда был здоровенный «Эспас», в который можно загрузить семь человек), доехать до юга Италии с ночевкой во Флоренции и с посещением музеев и красот, проехать паромом до Палермо, посмотреть дворцы на Сицилии и снова паромом – до Валетты. Не знаю, какая муха укусила мою свекровь, но где-то в январе мы получили пространное письмо с десятью причинами отказа. Мне впомнилась история про Наполеона: приехал он инспектировать какую-то крепость. А пушки в честь прибытия императора не палят! Он вызывает начальника гарнизона и устраивает ему бэмс, на что начальник гарнизона говорит, что у него было несколько объективных причин, по которым праздничный залп был невозможен. «Назовите первую!» - говорит Наполеон. «На складе не было пороха» - отвечает офицер. – «Хорошо, дальше можете не продолжать».
Я так себе потихоньку поняла, что та самая первая причина, хоть и не изложенная в письме, заключалась в разгоревшеся войне между нашей невесткой, Сандирной, и всеми остальными, которая протекала то бурно, то исподволь, и сопровождалась приступами душераздирающей ревности. Так что для Мари-Поль принятие нашего приглашения равнялось открытой конфронтации с Сандриной, чего она себе позволить никак не могла – ведь дочь у нее, в конце-концов, всего одна. Сын, правда, тоже один, но к мужикам у женщин отношение всегда суровее.
В итоге все как-то медленно затухло само собой, но не в голове у свекра. Где-то через полгода он, в отсутствие жены, начал развивать перед нами идею, что, мол, Мари-Поль – большая девочка и поступает как хочет, а вот он, Франсуа, от своего подарка отказываться не намерен и ждет продолжения банкета. Так что нам пришлось заново все обдумать. Поскольку реальной возможности ехать на Мальту в 2005 году не было, мы решили перенести поездку на осень 2006-го (весна уже была и так загружена всякими путешествиями, а летом ехать смыла особо нет – туристы повсюду и не протолкнуться).
Франсуа не самый большой в мире любитель культурных программ и осмотров музеев, к тому же, в противоположность Мари-Поль не боится самолетов, так что все как-то немного упростилось и мы решили добираться по воздуху. Франсуа вылетал из Лиона, а мы странным рейсом ЭрМальты из Тулузы с пересадкой в Нанте. Мы выехали днем раньше – чтобы приготовить плацдарм и запастись всем необходимым для кормления двух мужчин.
На Мальте у меня живет лучший друг – Альфред. Я с ним познакомилась совершенно случайно, когда попросила бодренького дедулю пощелкать фотоаппаратом на пляже в Слиме. Слово за слово – и вот уже десять лет как Альфред мне лучше отца родного – выручает во всех финансовых сложностях, предоставляет в полное мое распоряжение квартиру в Слиме на любые сроки (у сам он живет в доме), дарит подарки в буквальном смысле бесценные – он, ныряя с маской, однажды нашел на дне клад – ювелирные украшения неизвестно какого века. Оценивать он их не стал, а просто задарил мне. А у меня их украли из машины в Марселе. С тех пор я ненавижу Марсель всей душой. И еще Фред всегда шлет открытки с Рождеством и днем рождения, единственный из всех, на такой подвиг не способна даже моя родная мама. В моих свекора и свекровь он буквально влюбился и все уши мне прожужжал – когда ты их привезешь ко мне в гости? Так что в этот раз его час настал! Хоть и не удалось заполучить Мари-Поль, к которой он питает особую слабость, но и Франсуа ему тоже очень нравится.
Мы приехали, Альфред ждал нас в аэропорту вместе с Элен, свой женой. У него уже тоже возраст начинает сказываться, в голове бродят всякие идеи, и вместо двадцати минут дороги мы добиралиь до Слимы больше часа – это Альфред нам показывал окрестности, чтобы мы прониклись пейзажем, с места в карьер.
Ближе к вечеру мы с Вином совершили блиц-налет на соседний супермаркет, и, поскольку готовить было очень лень, рухнули в соседнем с домом ресторанчике за столик с намерением чего перекусить. В этот момент над заливом началась канонада. Мальта и раньше славилась своими религиозными праздниками, во время которых устраиваются фейерверки, но раньше это были скромные огненные мельницы, хлопушки и прочая милая забава.

Теперь все гораздо серьезнее. Посреди залива водружется баржа, с которой происходит запуск ракет. Они с оглушительным ревом взметаются на огромную высоту и взрываются там, разбрасывая во все стороны огненные цветы и звезды всех мыслимых и немыслимых оттенков. Зрелище впечатляет настолько, что во время фейерверка все столики кафе на променаде забиты до отказа и коммерсанты потирают руки, глядя, как растут цифры продаж.
На следующее утро к нашей компании присоединился Франсуа и мы приступили к программе его выгуливания и развлечения.
Первый день прошел тихо – мы купались на ближайшем к дому пляже (в Слиме очень симпатичный пляж, берег скалистый и, чтобы зайти в воду, надо спускаться по лесенкам, как в бассейне, для тех, кто не любит песок – самое то, что надо). Вечером, после ужина, мы пошли прогуляться по променаду и посмотерть салют.

Я боялась, что Франсуа, как обычно, в десять часов отправится в койку – но нет! Удивительным образом все его привычки внезано круто переменились и он бодренько трусил рысцой по набережной так, что мы за ним еле успевали. Испарилась куда-то боль в коленях, сонливость, а когда какая-то игривая старшка начала ему строить глазки а Франсуа на это сделал несколько танцевальных па и ей хитро подмигнул, я ткнула мужа локтем в бок и сообщила, что, оказывается, я своего свекра совсем на знаю. Когда мы выходили во втором часу ночи из ирландского паба, где мужчины в лучших традициях нагружались разными сортами виски, я уже ничему не удивлялась и только думала, чего же дальше-то ждать?

На следующий день Вин, изучив карту и туристический справочник, предложил поехать в рыбацкий поселок Марсашлок, известный своим рынком и живописным портом. Рынок так себе, а вот в порту, действительно, огромное количество лодок в традиционной мальтийской раскраске: сине-лазурно-желто-красные и с глазом Озириса в носовой части. Погуляв по рынку, мы двинулись дальше до самого конца мыса – приискать место для пикника и послеобеденной сиесты. Тут Франсуа отличился – пока мы прикидывали, как спуститься к морю, он ушел куда-то вправо по тропинке и через пять минут вернулся с криком победителя – он нашел изумительный пустынный пляж, и главное, тень! Найти на Мальте тень такая же трудная задача, как искать кокосовые пальмы за северным полюсом – может быть, они там и есть, но где? Здесь же все было как будто специально задумано для туристов: каменная приступочка, на которой очень удобно сидеть, опираясь спиной на нависающую над головой скалу, с видом на синее море и белые корабли.
По настойчивому совету Альфреда очередной день мы посвятили осмотру Мдины – древней столицы Мальты, располагающеся на возвышенности в самом центер острова. Нам очень повезло: мы приехали ближе к вечеру, и городе не было ни одной живой души. Когда идешь по узенькой улочке между древних построек из желтого песчаника, стены которых изъедены соленым ветром и временем, где единственный звук – это звук твоих шагов по брусчатке и ничто вокруг не напоминает о том, что со времени основания города прошло уже много сотен лет, создается ощущение путешествия во времени. И, если немного напрячься, можно представить себе, что ты в каком-нибудь десятом веке новой эры и никакой цивилизации в нашем понимании еще нет. К стенам домов жмутся кошки, их на Мальте невероятное количество, они повсюду, местные пенсионеры их подкармливают каждый день, так что популяция непрерывно растет. С крепостных стен открывается панорама всего острова, неудивительно, что в трудные времена крестовых походов и религиозных войн столицей была Мдина – она идеально расположена для наблюдения за береговой линией. Название это арабское и означает «город, столица». Собственно, мальтийский язык – семитский, финикийского происхождения, с арабской грамматикой и со множеством слов, заимствованных из европейских языков, потому что кто тут только не потоптался – испанцы, немцы, итальянцы, французы, англичане... Вот ссылка на очень познавательный сайт, посвященный ее истории, достопримечательностям, и особенностям:

Трудно сосчитать, сколько раз на протяжении истории Мальта переходила из рук в руки. Представители самых разных национальностей правили этим островом – кто подолгу, а кто и не очень. При таком винегрете сложно понять , как вообще образовалась мальтийская нация, а уж во что превратился их язык под непрекращающимся влиянием чужеземцев! Сейчас мальтийцам нравится думать, что их прямые предки – карфагенские финикийцы и именно этому древнему народу они обязаны своим семитским языком. Кроме того, в 1048 году на практически необитаемую в то время Мальту вторглись магрибские арабы-мусульмане и продержались там несколько столетий, в течение которых и сложился семитский "каркас" мальтийского языка. Поскольку в силу географических и политических причин мальтийские захватчики-арабы оказались в изоляции от остального мусульманского мира, язык успел мутировать по отношению к "родительскому", превратившись из диалекта в самостоятельный семитский язык. Любопытно, что в наше время мальтийцы без труда понимают арабскую речь, а вот арабам мальтийцев понять гораздо тяжелее.
Остров, благодаря своему стратегическому положению в пересечении торговых путей Средиземноморья был всегда лакомым куском для завоевателей, и каждый привносил что-то свое, в результате чего возникла странная христианская цивилизация на арабском фундаменте.
Следующий день – прогулка по побережью с видом на остров святого Павла. По преданию, святой Павел потерпел здесь кораблекрушение, и за время пребывания на Мальте обратил местное население в христианство. Местное население, наверное, в тот момент состояло из двух десятков жителей и сотни коз, но с тех пор традиция свято блюдется и, по моим впечатлениям, мальтийцы на сегодняшний день самые ревностные католики из всех европейцев.
Вид со скалистого берега на островок просто изумительный, опять вокруг ни души, выжженое солнцем плато, редкая растительность, которая еще сопротивляется засухе или же уже просто плюнула на все и растет вопреки жаре. Альфред говорит, что летом Мальта напоминает пережареный тост или, если угодно, подошву старого ботинка. Но вот зимой, когда погода чуть прохладней и идут дожди, весь остров покрывается бурной растительностью, которая спешит за пару-тройку месяцев проклюнуться, расцвести и созреть. Весь пейзаж преображается – скалы покрыты травой, пересохшие русла речек превращаются в бурные мутные потоки, повсюду коврами цветут нарциссы, тюльпаны и множество полевых цветов, воздух свеж и пахнет водой и зеленью, и в этот момент можно себе представить, что когда-то Мальта была покрыта лесом, пока его не вырубили англичане для строительства кораблей.
Вечером мы пошли прогуляться в Пачевиль – городок, в который плавно перетекает Слима. Это рай для студентов и туристов, центр ночной жизни, где до утра народ танцует в клубах и дискотеках, где на каждом шагу пабы, пивнушки и ресторанчики, в пятом часу утра девушек тошнит на улицах, полиция проверяет население на предмет наличия наркотиков, а на самом конце мыса находится казино для желающих выиграть (но чаще проиграть) целое состояние. В заливе происходило забавное состязание: соревнующиеся должны пробежать по наклонно расположенному шесту и ухватить приз, закрепленный на самом конце. Шест круглый, мокрый и скользкий, и большинство падает в воду, не добежав до середины. Когда соревнование заканчивается и народ начинает расходиться, к шесту подбираются малыши на вид лет трех-четырех и пытаются на него взбежать. Один, самый хитрый, забирается до самого верха ползком, срывает приз и с победным визгом падает в воду. Я в ужасе замираю, но потом успокаиваюсь: здесь дети учатся плавать раньше, чем ходить, так что особого риска нет.
Утром четвертого дня мы отправились в Ла Валетту, нынешнюю столицу государства. Город строили мальтийские рыцари и он изначально задумывался как укрепленный порт с двумя огромными пирсами, с кторых можно контролировать проход кораблей в залив. Лучше всего осматривать порт не с берега, а с воды. Несколько лет назад друг Альфреда прокатил меня туда на катере из Слимы и зрелище было действительно незабываемое – крепостные стены, которые кажутся абсолютно неприступными, должны были отбивать у захватчиков всякую охоту штурмовать бастионы.
У городских ворот русские дети исполняют хором песни эпохи застоя. Зрелище очень жалостливое, голоса тоненькие, вид у детей слегка грязноватый и вполне несчастный, чтобы им кидали монетки. Местные не очень понимают, в чем тут дело, но в целом впечатление о России создается очень убогое – как о стране, где сохраняется рабовладельческий строй. Ходят слухи о русской мафии, которая эксплуатирует детский труд. Легенды, в общем.
Мы ходили пешком по узеньким улочкам, куда не пробивается солнце. Если отойти чуть в сторону от главной улицы, город, как и Мдина, кажется пустынным, единственная разница – это машины, припаркованные повсюду, найти в Ла Валетте парковку практически невозможно, все забито до отказа. Здесь очень много коммерции: сотни магазинчиков одежды и обуви, масса ювелирных магазинов и даже магазин меховых изделий. Его хозяин – двоюродный брат Альфреда, Джон, который владеет меховой фабрикой. Как ни странно, большую часть продукции он продает местным – по загадочному велению души мальтийки считают своим долгом иметь в гардеробе хотя бы одну шубу. А лучше парочку. Поскольку реально выгулять шубу можно только в январе, и то если повезет с погодой, оставшуюся часть года они вынуждены хранить свои палантины у того же Джона, в специальных холодильниках. Так что он выигрывает сразу с двух сторон: сначала продает, а потом берет деньги за хранение. В Ла Валетте у Джона дом. Я там была несколько раз. Когда я попала к нему в первые (я тогда еще жила в Москве и мои представления о богатстве базировались на новорусском стиле и еще немного на обстановке кремлевских палат и фильмах из жизни аристократов), я впала в ступор и долго не могла выговорить ни слова. Семья Джона – одна из очень древних семей мальтийской буржуазии, и состояние здесь накапливалось веками. Вот, например, серебряный сервиз на сто двадцать персон. Я это потом видела в королевском дворце в Мадриде. Очень похоже, тот же мотивчик. Французские гобелены на стенах. Мебель. Ковры ручной работы. Живопись. Джон – очень милый дядечка, демократ, у него постоянно собирается толпа народу со всей Европы, он член масонской ложи львов и еще у него прекрасный дом на Гозо, в самом порту.
Во время прогулки мы наблюдали забавную сценку: из окон домов свешиваются корзиночки с монетками, которые держат за веревочку местные обитатели. По улице проходит булочник, забирает монетки, кладет в корзинки хлеб и они медленно уплывают на пятый или какой там этаж. Все происходит в полном молчании и с торжественной серьезностью.
Наш очередной пунк – остров Гозо, где

нимфа Каллипсо пленила Одиссея во времена, когда нимфы водились повсюду, как сегодня водятся повсюду компьютеры, то есть очень давно. Между Мальтой и Гозо каждый час ходит паром, на который можно загрузить машину, билеты покупаются прямо в порту и вконце туристического сезона можно даже избежать стояния в очереди. Паром проходит мимо третьего острова архипелага – Комино, это совсем маленький островок, чуть больше острова святого Павла, туда возят на корабликах туристов – купаться на очень красивом песчанном пляже. Я тоже в свой первый визит на Мальту плавала туда на кораблике, но не купалась, а забралась на гору, лежала там одна, смотрела в небо, слушала чаек и представляла себе, что я одна-одинешенька на свете. И чуть не пропустила отплытие – обратно с горы скакала бегом, как горная коза.
Первым делом мы отправились в Викторю, бывший Рабат, переименованную англичанами в честь знаменитой королевы. Опять крепостные стены, башни, церкви, сонная жара и потрясающий вид на береговую линию. Затем мы поехали посмотреть самое древнее сооружение на Земле – доисторический храм Гжантии, который был заложен около 3 600 лет до нашей эры. Это колоссальная мегалитическая постройка, которая, судя по всему, служила для религиозных целей. Принимая во внимаю тот факт, что уровень технического развития населения в те времена был несравним с нынешним, становится понятно, что человек готов на любые жертвы дабы приблизить себя к Всевышнему.
Пообедав в портовом ресторанчике, мы пересекли островок и остановились в заливе Шленди, где можно взять напрокат катер. Хозяин лавочки внимательно осмотрел Вина и спросил, есть ли у него опыт вождения катеров. «А то!» - невозмутимо ответил Вин и хозяин начал выписывать квитанцию. Пока муж ходил к банкомату за наличкой, я поинтересовалась у хозяниа, что делать, если произойдет какая поломка и мы застрянем в море. «Мы как раз об этом и говорим» - ответил мне дядечка, который до этого что-то бурно обсуждал со своими пощниками по-мальтийски, - «Вы уверены, что ваш муж имеет опыт вождения больших катеров?» - «А то! Он старый морской волк! Еще в ранней юности он....» - но дальше дядечка уже не слушал. Вин вернулся, взял в руки штурвал, завел мотор, я на всякий случай взвизгнула, и мы выдвинулись к выходу из бухточки в открытое море. Если у вас есть время, деньги и старый морской волк – это лучшее, что я рекомендую туристу на Мальте. Прогулка на катере мимо огромных белых утесов, с заходом в бухточки, с посещением маленьких островков – одно из самых незабываемых ощущений.

Иногда в скалах видны гроты, в которые можно спрятать небольшую лодку, я представляла себе средневековых контрабандистов и пиратов, поджидающих торговый корабль. Вода меняет цвет со свинцово-синего на лазурно-прозрачный, небо на горизонте цвета моря и миж кажется безграничным. Проплавав так пару часов, я запросилась на твердую землю – мне от качки всегда становится, как бы это сказать, некомфортно. Свекор меня поддержал – он страдает тем же, что и я. Мы вернулись в Шленди, сдали катер владельцу, тот спросил, как все прошло, Вин ответил, что без проблем, и мы с облегчением опустились в кресла в портовом кафе. «Мда,» - сказал задумчиво муж, - «а вот во Франции для вождения такой лодки нужны права!» Я навострила уши и спросила: «А они у тебя есть?»
- Конечно, нет!
- А что же ты тогда говоришь, что у тебя большой опыт вождения катеров?
- Опыт, опыт... Ну какая разница – большой, мотор, маленький... Принцип же везде один!
Вот за что не люблю мужиков – так это за наглую, вопиющую самоуверенность!
Мы отплывали с Гозо на закате. Комино под низким солнцем стал охряного оттенка, а в противоположной стороне горизонта небо затягивалось облаками. Погода явно менялась.
На следующий день мы решили немного отдохнуть от поездок: с утра купались, благо от квартиры до пляжа две с половиной минуты ходу, в обед к нам присоединился Альфред – он страстно желал нас накормить и притащил полную миску рыбы лампуки (убей не знаю, как она называется по-русски) и велел Винсенту помочь ему ее приготовить. Правда, ближе к вечеру мы все-таки решили немного проехаться по городкам, которые тянутся по побережью за Ла Валеттой, посмотреть небольшие порты, в которых останавливаются яхты миллиардеров. На закате бастионы Ла Валетты приобретали удивительно мягкий золотистый цвет, море было очень глубокого, пронизывающего цвета индиго, а разноцветные лодочки яркими пятнами расцвечивали залив.
Утро второго сентября. Небо потихоньку заволокло тучами, что для сезона явление просто немыслимое. Но мы все-таки рискнули выбраться на очередную прогулку ни юг острова – посмотреть мегалитические развалины Хаджар Им, утесы Дингли и Голубой грот. Хаджар Им много моложе Гжантии и является современником египетских пирамид. С вершины холма открывается вид на небольшой островок, одинокую скалу недалеко от берега, которую использовали как цель для тренировок артиллеристов. Теперь там птичий заповедник. Затем мы немного спустились по каменистой тропе ко второму храму, распложенному чуть ниже, когда хлынул сильный ливень, в доли секунды промочивший нас до нитки. Мысль брать с собой зонтик на Мальте не приходит в голову ни одному нормальному человеку, но вот, оказывается, случается и такое.
Утесы Дингли очень похожи на те, которые мы видели во время прогулки на катере на Гозо. Это отвесные белые скалы, длиной в несколько километров. Место очень пустынное и мы уже было решили расположиться там пообедать, когда нас очередной раз накрыло дождем. Последующий час мы провели в попытках найти сухое место – облака, казалось, пермещались за нами вслед с единственной целью лишить невинных французских туристов возможности перекусить. В какой-то момент нам удалось улучить пятнадцать минут без дождя, но за это нас изрядно прожарило палящим солнцем – в отместку, чтобы неповадно было! Наевшись и напившись мы поехали смотреть Голубой грот. Это такое чудо природы, в котором вода, благодаря особому цвету дна и окружающих скал приобретает непередаваемый словами голубой, бирюзовый оттенок. В грот можно попасть на лодке, которые в изобилии поджидают туристов в соседней бухточке.
Вечером мы пригласили Альфреда с супругой поужинать с нами в любимом Альфредом ресторанчике. Альфред прекрасно знает хозяина, умершего отца хозяина и уже давно умершего деда хозяина. Кроме того, он знает повара, официантов, официанток и всех друзей хозяина, повара и официантов, равно как и друзей их друзей. Удивляться тут нечему: во-первых, это Мальта, а во-вторых, Альфред их всех когда-то учил. Он работал преподавателем изобразительных искусств в соседнем со Слимой колледже, а закончил карьеру заместителем директора в том же самом колледже. Вообще, гулять с Альфредом по Мальте – одно сплошное удовольстие: каждую минуту он останавливается перекинуться парой слов с кем-то из прохожих, через полчаса такой прогулки создается впечатление, что его тут знает каждая собака. Но это еще не все: помимо простых граждан он знает всех в мальтийском правительстве. Вот, например, история о том, как я полчила благодарственное письмо от министра окружающей среды:
Накануне вступления Мальты в Евросоюз мальтийцам пришлось озаботиться приведением к стандартам своей системы переработки отходов. Если кто не знает: в Европе теперь нельзя выкидывать весь в мусор в одно ведро. Бутылки нужно класть отдельно, жестянки отдельно, картон отдельно... У нас здесь выстроили специальные контейнеры, к которым граждане привозят свои мешки и аккуратно раскладывают каждый тип мусора в свой ящик. Альфреду, который в это время гостил у нас в Ланнах, очень понравился дизайн контейнеров, и он попросил меня их сфотографировать и отправить ему на Мальту. Я просьбу честно выполнила, а где-то через месяц получила личное письмо министра окружающейс среды с выражением всяческих благодарностей за внесение вклада в дело защиты и т.д. Тоже бывший ученик Фреда, надо заметить. Ну и так всю дорогу: «Альфред, а где можно купить качественные мужские костюмы?» - «А, я вас отведу, сын моего друга держит магазинчик, у него прямые поставки с фабрик Черутти и он может вам дать хорошую цену». «Альфред, у вас случайно нет знакомых в британском консульстве?» - «Я позвоню своему приятелю, он заведует в у них каким-то отделом, я не знаю точно, каким, но он тебе что-нибудь посоветует». «Альфред, а что если...» - «Хорошо, я посмотрю, что можно сделать». Вообще, Альфред, когда не занудничает и не рассказывает и своей простате, очень смешной. Как-то раз, когда я сказала, что терпеть не могу Вагнера, он заметил, что смертную казнь следует восстановить специально и исключительно для тех, кто не любит Вагнера. Когда мы были вместе в Мадриде и ходили по Прадо, он очень сокрушался, что в последний свой визит в Мадрид его больше интересовали девушки, чем Гойя. Но это он ехидничает – более образованного человека я, пожалуй, не встречала. Ну, во-первых: он говорит и пишет на пяти языках. И даже выучил кириллицу, чтобы читать надписи в московском метро. Он изучал медицину в Лондоне и живопись в Перудже. Его любовь к классической музыке может сравниться разве только с его любовью к разговорам про простату (но это уже возраст). И, самое главное, Альфред самый надежный в моей жизни друг – единственный, к которому я могу обратиться в случае затруднений и никогда не встретить отказа. Это большая редкость, и я стараюсь всегда отвечать взаимностью.
В самый последний день мы уже ничего не делали, ленились на пляже, собирали чемоданы, а вечером ходили ужинать к Альфреду и Элен.
Франсуа поездкой остался более чем доволен, и впечатлений и рассказов ему хватит на пару лет вперед. Всю неделю он был резв и весел, как ребенок, шутил, смеялся, строил рожи, лазил по скалам, соглашался на любую еду, лишь бы давали, радовался возможности пропустить до обеда стаканчик пива без гневных окриков и обвинений в алкоголизме, флиртовал с пожилыми тетками и даже обзавелся одной поклонницей – соседкой напротив, которая углядела его через окно и вечером, встретив нас на променаде, всячески заманивала к себе в гости выпить по стаканчику. Я даже видела через занавеску, как она танцевала в одной комбинации у себя по комнате!
А вот Мари-Поль осталась скорее недовольна. Во-первых, мы, увлеченные экскурсиями развлечениями, забыли ей позвонить! А когда впомнили, получили такой разнос, такой разнос... И еще потом, когда она смотрела фотографии – те, например, где Франсуа в маске с трубкой изображает из себя морское чудовище, или где он притворяется, что вот-вот рухнет с обрыва, и еще где они вдвоем с Вином прикидываются бодибилдерами и надувают мышцы на пляже... Ей от всего этого стало очень грустно, потому что всегда неприятно смотреть, как кто-то веселится, когда ты сидишь в одиночестве со своими курами, и, главное, по доброй воле! Но тут уже никто ничего поделать не может.
Утром в день отлета Вин отвозил отца в аэропорт, потом у что он улетал раньше всех, а я приводила в порядок квартиру – дружба дружбой, а разгребать чужой мусор никоме не приятно. Затем мы погрузились в машину, заехали за Альфредом, чтобы он смог ее отогнать домой из аэропорта, и разлетелись кто куда – я в Тулузу, домой, а Винсент во Франкфурт, на очередной салон, где у него был стенд и ждала работа.

Австралия 2006. Риф, кенгуру и утконосы.

Утром пятого дня мы загрузились на тот же кораблик и отчалили в направлении Аутбэка – так они называют все, что не не побережье, и что составляет, по большому счету, 90 процентов Австралии.

Уплыв с замечательного острова, мы, спустившись на твердую землю, взяли в аренду машину и поехали в глубь страны. Глубь страны у них называется аутбэком или, по-нашему, задницей. Как только отъезжаешь немного от побережья, начинается пустыня в буквальном смысле этого слова. На сотни километров – никакого жилья, изредка попадаются на дороге машины, но все больше огромные грузовики, которые на местной мове кличут дорожными поездами и состоят обычно из трака и двух трейлеров.

По обеим сторонам дороги – огороженные поля, на которых иногда пасутся коровы, жующие непонятно что, потому как по большому счету жевать там абсолютно нечего – трава выжжена солнцем подчистую и коровы по жирности напоминают синюю птицу Аэрофлота.

В районе обеда мы остановились в придорожном поселке – выпить кофе (мне) и покормить мужчину (Вина). Кофе был преотвратный, Вин чего-то съел, но ощущениями не поделился – наверное, не хотел меня мучить некрасивыми словами, зато закусочная (она же бар, она же ресторан, она же гостиница, она же место встреч всех окрестных фермеров и центр цивилизации) поразила мое воображение декором и атмосферой. Фотки прилагаются. Обратите внимание на реалистичное изображение мужской гордости, которое служило указателем на туалет (понятно, что не женский) Что же в таком случае они выбрали для индикации женской уборной? Я так и не узнала, но идеи в голове роятся странные.

Первым в списке посещений у нас был национальный парк Тэйбл Маунтэйн. Это такое плоскогорье посреди ничего, поднимающееся на высоту около 800 метров и поросшее лесом. Где-то на высоте 200 м асфальтовая дорога закончилась и началась грунтовка, местами посыпанная щебнем.

На этом месте Вин чуть было нас обоих не прикончил, потому что невовремя поддал газу на повороте и машину повело в занос. Справа – скала, слева – пропасть. Я чуть в обморок от страха не упала. Ну ладно, Вин как-то чудом вырулил, я начала медленно приходить в себя, а он сидит и бурчит себе под нос: «Ну кто же знал что она заднеприводная, их таких уже сто лет не делают, ну вот хоть бы предупредили, что ли, ну что за фигня такая».

Это он к тому вел, что заднеприводная машина иначе реагирует на маневры и требует иного стиля вождения, и что он, бедняжечка, не виноват, и все это в том смысле, чтоб я его не сразу убивала, а потом, когда уже успокоюсь и все прощу. Но я так испугалась, что мне уже самой было не до убийств и на это раз мужа пронесло. Ладно, добрались до самого верха, остановились около плаката с картой-схемой парка и начали ее изучать. Мимо проезжал мужик, по виду – рейнджер, притормозил рядом и поинтересовался, все ли у нас в порядке и не нужна ли нам какая помощь. Я его заверила, что все пока хорошо, а вот дальше как пойдет – пока не знаем. Вот они такие, австралопитеки – всегда спросят, не нужно ли помочь, человечные, просто как Ленин.

Прогулялись мы по парку, хотели посмотреть водопад – но оказалось, что не сезон, он был весь высохший. Зато сверху открывается прекрасный вид на равнину, воздух сухой и обзор очень четкий, видно так далеко, что дух захватывает.

Погуляв пару часиков мы двинулись обратно, начали спускаться, на этот раз ползком и с оглядкой, только выехали на асфальт, как Вин ударил по тормозам и глупую машину опять начало заносить. Но в этот раз я даже не сумела испугаться, потому что тормозил муж из-за кенгуру, который выпрыгнул на дорогу прямо перед самым нашим носом! Перескочив на другую обочину, он встал столбиком, как правильный кенгур, передние лапы сложены на брюшке, уши плюшевые, шерстка серая, глазищи как у газели – и принялся нас с любопытством рассматривать. Я схватила фотоаппарат и с криком «Банзай» начала совать его Вину, чтобы он зверьку сфотографировал. Попозировав для приличья пару минут, кенгур дождался, пока я выйду из машины, и ускакал себе в лес по своим кенгурячьим делам. Остаток дня я провела в щенячьей радости, распевая на ходу сочиненную песню «Я от счастья щас помру, я видала кенгуру!»

Вторую половину дня мы провели за созерцанием одного и того же пейзажа, растянувшегося на сотни километров. К вечеру добрались до небольшого городка, где нас ждал неприятный сюрприз – полное отсутствие мест в гостиницах. Как пояснили нам в очередном мотеле, на рабочей недели они битком забиты, так как городок является единственным на всю округу местом, где наблюдается некое подобие жизни и сопутствующего ей бизнеса, поэтому искать ночевку здесь бессмысленно, а лучше попробовать в соседних поселках. До ближайшего – 110 км. Мда, обидно, но что делать – пришлось сворачивать с маршрута и забираться немного на юг.

Переночевали в небольшом мотельчике, только что отстроенном, мне кажется, мы там были первые постояльцы - такое там все было новое и сверкающее. Там же и поужинали, в закусочной (она же бар, она же центр цивилизации, в общем, см. выше). Ужасно смешная публика – дети босоногие носятся, за стойкой мужики в ковбойских шляпах, девчонка-барменша – хоть сейчас в кинозвезды, хорошенькая, просто чудо. Когда она за стойкой перемещается, мужики дружно поворачивают головы вслед, и Вин вместе со всеми, я так смеялась! Кухня закрывается в 9 часов, готовит жена хозяина, молодежь играет в бильярд и периодически кто-то подходит к музыкальному автомату и бросает туда монетки, чтобы проигралась песенка. Я смотрела на все это, разинув рот, потому что мне всегда казалось, что это американцы такие заведения придумали, чтобы показывать в кино, а в жизни так не бывает, так как слишком стилизованно, а вот и оказалось, что совсем даже и нет, и реальность заткнет за пояс любое кино.

Наутро я исследовала общую кухню на предмет позавтракать, и обнаружила в холодильнике немеряное количество алкоголя рядом с пакетами молока и чем-то, по цвету напоминающим апельсиновый сок с внушительным списком химических формул на этикетке. Сок посреди этих формул тоже значился – 5 процентов. Ну уже что-то. Разбудила мужа, выкормила тостом с джемом и, полные первооткрывательского энтузиазма, мы повернули на север – к тропикам.

Обретя веру в справедливость после вдохновляющей встречи с кенгуру, я уже было решила, что самое лучшее позади, но не тут-то оно было. Переходный период между пустыней и буйным тропическим пейзажем я бездарно проспала в машине, и когда открыла глаза, все вокруг уже было зеленым, налитым, сверкающим в вечернем солнце и просто вызывающе роскошным. Как потом мне пояснил Вин, мы съехали с горы, въехали в лес, выехали из леса, и бамс – климат сменился.

Заселившись в новое пристанище – на это раз это была квартира, опять очень миленькая и просторная, с террасой и бассейном, мы первым делом повлеклись в магазин за провизией – питание аутбэковской едой оставило в желудке сложное ощущение протеста.

Затарив холодильник, пошли купаться в бассейне, едва разделись – начался жуткий тропический ливень, такой, что мне пришлось нырять, потому что под водой было суше, чем снаружи.

Потом муж сел на телефон и начал обзванивать местные конторы, занимающиеся развлечением туристов. Я разбирала чемодан в спальне, когда услышала следующее:
- Мой вес? 80 кг. Вес жены? 65 или 66.
Худшего он сказать не мог. Это был нож под сердце и крушение веры в человечество. Я вылетела в гостиную, как паровоз, у которого вот-вот взорвется котел, с диким криком «Это я–то вешу 66? Это так ты обо мне думаешь? Почему тогда не 96 и не 186?» Муж прикрыл трубку рукой и с испугом спросил: «А сколько надо говорить?»
- Мой официальный вес на сегодняшний день – 56 килограмм и ни унцией больше – оскорбленно заявила я, - и те, кто думают... Но тут Вин уже начал извиняться в трубку:
- Нет-нет, пишите 56 и, мне кажется, что сегодняшний вечер для меня будет трудным – мадам в ярости.

Но когда он закончил переговоры и сообщил результаты, я его сразу простила – назавтра муж запланировал полет над островами на вертолете, высадку на корабле, припаркованном у самого кораллового рифа и подводное плавание с просмотром рыб и растительности. Возвращение домой на корабле с заходом на всякие острова и любование закатом. Класс!

Ждем посадки.

Взлет.

Посадка.

Обратно плыли на кораблике, попали в жуткий шторм и грозу, было здорово.

А вечером дорвавшийся до кухни муж кормил меня на убой.

После рифа мы стали спускаться потихоньку на юг и заехали по дороге в очередной национальный парк. Пейзаж опять резко изменился и начался тропический лес, все, как положено – пальмы, лианы, папортники и речки с водопадами.

Днем мы прогулялись до водопада, но там оказалось много народу – была суббота и народ кучковался. Но все равно очень красиво, если не смотреть на людей. Потом забрались повыше в горку и доехали до очередной гостиницы. Там были домики наподобие русских дач, прямо в середине леса, и прямо на берегу речки, где водятся утконосы.

Они, оказывается, животные редкие и очень застенчивые, не любят, когда за ними наблюдают и все время прячутся. Поэтому техника охоты на утконоса заключается в следующем: надо застыть неподвижно на пару часов, и тогда расслабившийся утконос вылезет из норки и начнет рассекать по воде в поисках чего слямзить из еды. Тут-то его и надо фотографировать, пока он не понял, что не один. Но он, гад такой, так быстро плавает, что на фотографиях не очень выходит – одни круги по воде и темная тушка неизвестного науке происхождения. Но мы все равно были очень довольны.

Еще нам по дороге повстречалась национальная австралийская птица по имени не помню уже как, но белая и нахохлившаяся. Эта, в отличие от утконоса, с удовольствием позировала и давала себя снимать и в фас, и в профиль.

Когда вернулись на дачу, уже смеркалось, и тут начался оглушительный концерт насекомых. Не знаю, какого типа насекомые, я их в темноте не разглядела, но шум от них был, как на взлетно-посадочной полосе, хоть уши затыкай. Вся эта музыка шла вперемешку с дикими криками попугаев, которых там водилось в несметных количествах, и кричали, как стадо разъяренных тещ. Но, как только солнце окончательно село, все эти шумы прекратились и только иногда кто-то завывал в лесу, но это были уже последние отголоски тропической дикости.

Наутро мы упаковали чемоданы (как подумаю, сколько раз мне пришлось упаковывать-распаковывать, я уже профессиональной упаковщицей стала!) и пошли опять гулять по лесу. Времени было часов восемь утра, туман еще только начинал подниматься, и солнце пробивалось сквозь туман и листву, и все вместе это давало совершенно феерический эффект, просто как в кино!

Мы дошли до местной достопримечательности – арочного дерева, ствол которого раздвоился в основе никто не помнит уже когда, и получилась арка, внутри которой проходит тропинка. Вин начал изображать из себя то ли Тарзана, то ли Джейн, цепляясь за свисающие с дерева лианы, пришлось даже на него наругаться за небережное отношение к природе. Это если каждый турист начнет на бедном дереве висеть, оно же сдохнет быстро и безвозвратно!

Затем мы опять погрузились в машину и двинулись дальше в сторону аэропорта, но на ночь остановились не в Рокхэмптоне, а на прибрежном курорте. Там нам не очень понравилось – все такие штуки в стиле КлабМед, где народ толпится вокруг бассейна и бара и все заорганизовано насмерть.

Но, с другой стороны, пройдя всего сотню метров до пустынного пляжа, мы обнаружили машинки типа виндсерфингов, но на колесах, для катания по песку во время отлива. Вин поехал первым, а потом и меня прокатил, потому что одна ехать я забоялась, особенно после того, как какой-то парнишка неудачно зарулил и перевернулся вместе с машинкой и повис на ремне безопасности тряпочкой.

Следующим утром мы вылетели обратно в Мельбурн и остановились на этот раз в гостинице в самом центре, центровее не бывает, если смотреть с московской точки зрения, то это будет где-то у кремлевской стены. По австралийским меркам это очень старинное здание, лет 100 с хвостом, в комнатах пятиметровые потолки, окна стрельчатые, и просторы, просторы...

В день отлета, чтобы не торчать в аэропорту, мы опять поехали прогуляться, на этот раз в пустынном районе на север от города, сделали прощальные фото на фоне знака «Осторожно, кенгуру!» и на этом наше путешествие благополучно закончилось.

В Сингапуре на пересадке мы встретились с сотрудником Вина и его подружкой, которые слушали наши рассказы, разинув рот – они все две недели провели в Сиднее, где погода была не супер, и в результате ничего интересного не увидели, а просто всю дорогу проспали и пролежали у бортика бассейна.

А дома нас ждал снег и Мисти.