Отпуск на Мартинике. Часть 5 и последняя

14 декабря. Пора подумать о сувенирах для друзей и семьи. С утра пораньше мы поехали в столицу – Форт де Франс, посетить местный рынок и приглядеть всякие мелочи в магазинчиках. Сначала пришлось полчаса искать парковку, а потом дорогу к рынку. Муж не взял с собой карту и я приступила к опросам местных жителей. У здания мэрии поймала аборигена и спросила, в лучших местных традициях:

- Здравствуйте-как дела-не подскажите ли как пройти к рынку?
- Здравствуйте, спасибо хорошо – а как у вас - а какой вам нужен?
- Спасибо, неплохо - ну, наверное, самой большой.
- А, ну тогда смотрите: выходите со двора направо, спускаетесь вниз по улице и первый, второй, третий, четвертый, нет, третий поворот налево, пройдете там еще и увидите. Нет, не так, так вы запутаетесь. Значит, выходите со двора налево, спускаетесь по улице и второй, третий, да, третий поворот направо и после обувного магазина увидите. Нет, стойте, слева там все разрыли, давайте лучше как сначала: со двора направо...

Да, народ здесь никуда не торопится!

По центральному парку носится моторизированная газонокосилка и плюется травой. За ней медленно идет десяток рабочих с граблями – собирают сено в кучки. Либо они тут борются за стопроцентную занятость, либо мысль об использовании газонокосилок с автоматическим сбором травы еще никому из местных не пришла в голову.

На выходе из парка стоит статуя Жозефины. Без головы. Ее обезглавили в знак протеста, когда Наполеон восстановил рабство. При чем тут Жозефина, не совсем понятно, наверное, статуи Наполеона не оказалось под рукой, вот они и отыгрались на женщине. Все всегда отыгрываются на женщинах, это какая-то мания. С тех пор Жозефина так и стоит, наверное старую голову потеряли, а новую приделать руки пока не дошли.

По рынку бродят туристы, разглядывают наборы специй и поделки народных мастеров.

Муж спрашивает у колоритной туземки разрешения ее сфотографировать. Мадам охотно соглашается, после чего говорит, что в знак благодарности мы должны у нее чего-нибудь купить. Я выбираю какие-то специи для свекрови.

На соседнем лотке широкий выбор настоек от всех болезней и на все случаи жизни. Я читаю этикетки и начинаю смеяться. Подходит заинтересованный муж и тоже читает этикетку. Но вслух. Народ оглядывается и хихикает. Дедулька-продавец поднимается со скамеечки и, помогая себе жестами, начинает объяснять достоинства ликера для эрекции. При этом называет вещи своими именами, прямо так, как написано на бутылке, сохраняя совершенно невозмутимый вид. Предлагает попробовать на месте, чтобы убедиться.

Мы, давясь от хохота, покупаем у него несколько стручков ванили и уходим смеяться подальше от прикольного деда.

Потом мы заглядываем в несколько магазинчиков – я втайне надеюсь присмотреть летнюю одежду из тонкого льна, но везде сплошная синтетика диких расцветок и сногсшибательных фасонов, зато в магазине тканей мы находим отрез на скатерть с салфетками в стиле «мадрас» - это такой очень популярный на Антильских островах мотив, желто-красно-сине-зеленый-вырви-глаз, используемый для пошива традиционных нарядов. Продавец-ливанец (здесь всеми магазинами тканей заведуют ливанцы, обычай наверное такой) поясняет, что полотно изготавливают во Франции и экспортируют на Караибы, потому что на континенте оно не пользуется спросом. Слишком яркая расцветочка, не для слабонервных.

На этом посещение Форт де Франс заканчивается и мы приступаем к главному пункту программы: закупке еды и выпивки для празднования дня рождения мужа.

Первым в списке у нас лангуст. Его вытаскивают из аквариума, он пучит глаза и шевелит клешнями, мне его становится страшно жалко. Продавец говорит мужу, что бедную зверюшку можно просто положить в холодильник, где он к завтрему умрет своей смертью. Я от них ухожу, потому что мысль о лангусте, медленно умирающем в холодильнике, отбивает у меня аппетит на три дня вперед. Мне всегда стыдно от осознания того, что все, что я люблю есть, подлежит предварительному убиению, и овощи у меня проходят только в качестве гарнира.

Потом Винсент застревает на полчаса у винных стеллажей – берет бутылку, поднимает глаза к потолку, застывает в этой позе на пару минут, ставит бутылку на место и берет следующую. Я тем временем слоняюсь туда-сюда, потому что знаю, что это надолго.

На обратной дороге муж включает на полную мощность кондиционер и в результате на следующее утро я вся в соплях и при ревматизме. Зато торт в сохранности и сыр не расплавился от жары. Кто говорит, что здоровье дороже? Получается, что смотря кому и, главное, чьё.

Утром 15-го декабря мы совершаем вылазку в усадьбу Клемент, известную своим ромовым заводом (а что тут еще есть, кроме рома?) и тем, что в 1980- каком-то году здесь встречались Буш-старший с Миттераном и напивались коллекционным ромом 1956-го года. Для проникновения на территорию усадьбы надо платить порядка восьми евро с носа, но мы говорим кассирше, что нас интересует доступ исключительно в магазинчик. В честь дня рождения мужа я покупаю ему бутылку старого рома 1976-го года выпуска и еще мы берем насколько бутылок так называемого «hors d’age» - это смесь различных годов - в подарок крестному Винсента и его отцу. Продавщица говорит, что, принимая во внимания сумму, оставленную в магазине, мы можем себе позволить бесплатный осмотр усадьбы и парка. Дом очень красивый, хоть и небольшой, масса старинной мебели, пристройки для прислуги, и все это окружено огромным парком. Особенно хороша подъездная аллея, она поднимается в гору и обсажена с обеих сторон кокосовыми пальмами.

К обеду возвращаемся домой и приступаем к празднованию второго по значимости главного события года – дня рождения Винсента. Первое по значимости событие года, как понятно и младенцу, это мой день рождения! Потому что он на пять месяцев раньше.

16-е декабря. После бурной вечеринки накануне с утра мы отсыпаемся, а затем едем смотреть заповедник организованного туризма – Les Trois Ilets. Сначала идут поля для гольфа, потом агентства аренды машин, затем драные многоэтажки с квартирами в аренду, далее до порта – платные парковки и магазины «все для туриста», после чего дорога упирается в забор и за забором – руины какой-то гостиницы. Слева от руин проход между двумя заборами, тропа ведет к искусственному пляжу с островком посредине, островок и берег плотно забиты лежаками, на которых, как тюлени, лежат отдыхающие. Ужас. И есть люди, которые готовы за это платить! Но, как снисходительно объяснил позже наш хозяин-гей, многие предпочитают кучковаться, потому что таким образом чувствуют себя защищенными в чужой и потенциально враждебной среде. Флаг им в руки!

От трех островков мы спускаемся вниз на юг – посмотреть еще несколько красивых пляжей и бухточек,

когда машина начинает мигать красненьким и требовать бензину, и мы благоразумно сворачиваем на большую дорогу, поближе к заправкам и аптекам (моя простуда начинает давать о себе знать так, что меня уже переполняет желание убить ее какими-то таблетками). К тому же периодически начинает лить дождь, длится это недолго, но как-то очень интенсивно, такой настоящий тропический ливень, который мочит до нитки в несколько секунд, и тут же сменяется солнцем и облаками пара повсюду. Одежда дымится и сохнет в момент, но через несколько минут начинается очередной приступ дождя. Местный народ на это не обращает внимания, зонтиков ни у кого почти нет, как промочило, так и высохнет.

По ходу муж обнаружил вай-фай и сразу устремился к работе.

На обратной дороге мы блуждаем по партизанским тропам, пытаясь пересечь остров напрямую с запада на восток. Несмотря на то, что на карте дороги обозначены, все указатели упорно настаивают на одном направлении – на юг, в Сант-Анну, так что наша поездка напрямую оборачивается полутора часами кружения по джунглям. Зато очень красиво и иногда с вершины холма видно сразу и океан на востоке, и Карибское море на западе. Ну и пальмы, везде пальмы, и много буйной растительности, и в каждом палисаднике что-то цветет и переваливается через штакетник, выплескиваясь на дорогу, я опознаю бугенвилии, фламбоянты, рождественские розы и олеандры, а десяткам и сотням других цветов, кустарников и деревьев я даже и имен не знаю, потому что у нас они водятся только на картинках или в цветочных магазинах.

17-е декабря, день отъезда. Мы приводим в порядок дом, пакуем чемоданы и идем прощаться с хозяевами. В итоге мы их видели все два раза – когда только приехали и вот сегодня, не считая короткого разговора по телефону, когда возникла проблема с электричеством. В этот раз мы знакомимся с Пьером, на вид очень нежным и субтильным. Чуть позже подтягивается Фредерик – заспанный (это в полдень-то!). На обоих синие джинсы и золотые цепи. У них очень красивый дом – в креольском стиле, с верандой и огромной террасой, весь красного цвета. Мы рассыпаемся в благодарностях – действительно, более тихое и красивое местечко трудно себе вообразить, да и бунгало очень симпатичное, немного тесновато, но для двоих в самый раз.

Наш самолет только вечером, но мы останавливаемся в аэропорту чтобы зарегистрироваться и сдать чемоданы в багаж, и уже налегке едем на север от Форт де Франс, где находится очень красивый ботанический сад. По дороге ищем какой-нибудь ресторанчик в надежде пообедать, но в воскресенье здесь все закрыто и мы останавливаемся в придорожной забегаловке, где едой считаются чипсы и железобетонные отбивные. Зато отсюда великолепный вид на тропический лес, опять время от времени идет дождь и воздух синего цвета сливается с морем на горизонте.

Ботанический сад Балата впечатляет разнообразием растений, ухоженностью и полным отсутствием посетителей. Побродив в нем часок, мы утраиваемся подремать в одной из многочисленных беседок, разбросанных в тихих уголках, на крыше растут папортники и орхидеи, время от времени начинается ливень, в горах немного прохладно и мы прекрасно проводим время в ожидании рейса.

Париж в семь утра. Непроглядная серость. Холодно. Минус три. Паспортный контроль на выходе. Как будто мы прилетели из Китая! Нас встречают крестный Винсента с женой, Франсиной. Добрая Франсина отпаивает меня кофе с шоколадными булочками и круассанами, еще горячими. Круассаны гигантских размеров, я таких еще никогда не видела, каждый сантиметров по двадцать в длину. Какие-то мутанты. Может, в Париже повышенная радиация? Муж с крестным уезжают в центральный офис фирмы забирать новую служебную машину Вина, на которой мы и поедем назавтра в Тулузу. Я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы казаться бодрствующей – ужасно хочется спать, глаза режет, они красивого красного цвета и держать их открытыми сил никаких нет. Но приходится рассматривать фотографии внуков Франсины (шесть альбомов в общей сложности) и уверять ее, что детки что надо.

Возвращается муж на новой машине и с кислым лицом: машинка ему слишком маленькая, не по размерчику! Он у меня поклонник мини-автобусов и законченный клаустрофоб. Мысль о том, чтобы втиснуться в компактный салон Ауди 3, модель спорт-люкс с кожаной обивкой и всеми мыслимыми и немыслимыми опциями заставляет его нервничать и ругаться. Он уже звонит заведующему автопарком и выясняет, когда машину можно будет поменять на что-нибудь пошире, поглубже и повыше. Даже по телефону видно, что у мужика вытягивается физиономия и он начинает сомневаться, все ли у моего любимого мужа в порядке с головой. Я так думаю, что у него это первый случай в его практике.

Целый день нас непрерывно кормят. Мы не сопротивляемся: раз поспать все равно нельзя, значит будем есть. Это, кажется Д’Артаньян говорил Планше: «Кто спит, тот ест», когда тот ему жаловался на голод. Значит и обратное верно. Франсина носится со скоростью кометы из кухни в столовую и обратно, одни блюда сменяются другими, Жан-Клод периодически исчезает из поля зрения, чтобы вновь появиться с очередной бутылкой из запасов, я украдкой икаю и пытаюсь спать с открытым глазами, не забывая при этом издавать позитивно-одобряющие звуки, чтобы не обидеть хозяев. Наконец к полуночи нас отпускают с богом, и, едва коснувшись головой подушки, я засыпаю в этот раз по-настоящему до десяти утра.

На следующий день мы едем домой, в Тулузу. Уже в ста километрах от Парижа небо светлеет, температура потихоньку поднимается, и к вечеру, когда мы проезжаем к югу от Каора, на горизонте, в закатных лучах, появляется горная цепь Пиренеев. Снег на вершинах кажется сначала розовым, потом меняет цвет на голубой и уже совсем к вечеру горы становятся синими, перед тем, как исчезнуть совсем.

Дома нас ждет озверевший от одиночества кот. В знак протеста он перекрывает своим толстеньким тельцем подъездную аллею и отказывается двигаться до тех пор, пока я не выхожу из машины и не оттаскиваю его с прохода за передние лапы. Он сначала ругается и огрызается, но потом голос желудка побеждает и Мист бодренькой рысью несется в кухню к своим мискам и требует еды. Судя по тому, что его брюхо уже в прямом смысле волочится по земле, соседка держала зверюшку на усиленном рационе. В остальном же никаких изменений – все на месте, та же тишина и воздух пахнет пастбищами и коровами. Несколько дней мы побудем дома, потом поедем на Рождество в Дижон к родичам, на Новый Год вернемся опять домой, а там уже и весна недалеко и у нас будет так же тепло, как на Мартинике, и даже еще лучше и красивее, потому что дома всегда лучше.