С Новым Годом!

Поздравляю всех с наступающим!
Быстрее, выше, сильнее!

Вопросы интеграции

В чужой стране жить очень трудно. Комфортно, да, защищенно, уютно, в плане перспектив тоже гораздо интереснее, но все равно трудно. Потому что все равно, даже научившись говорить на местном наречии и слившись со средой до такой степени, что жители северных провинций подозревают в тебе южанку, а не иностранку (по характерному произношению носовых и некоторых других гласных), ты остаешься для них странным и абсолютно непредсказуемым существом.

Была такая история про буддистских монахов – что если один говорит «Эй!», то другой тоже отвечает «Эй!». Так вот, французы сколько угодно могут мне говорить «Эй!» - я все равно буду отвечать: «Чего?» В этом вся проблема. Ну не понимаю я, что означает их «Эй». Может быть это «Привет», а может «Поди прочь». Я не в контексте. В детстве я читала про Курочку-рябу и Идет бычок шатается. Как мне общаться с людьми, которые не пережили трагедии разбитого яйца и не боялись за бедного бычка, который вот-вот упадет?

Или вот считалки. Русская:

Эни-бэни
Раки-факи
Буль-буль-буль
Караки-шмаки
Дэу-дэу
Касмадэу
Бац

И французская:

Ам страм грам
Пик э пик э колеграм
Бур э бур э рататам
Ам страм грам

Совершенно разный ритм и скорость. Французской пока посчитаешься – все игроки от скуки позеленеют. Может, поэтому здесь дети особо и не играют? Я видела только игру в прятки. Салочки, казаки-разбойники, вышибалу, море-волнуется-раз, жмурки и прочее ни разу не видела. Как функционирует человек, у которого за плечами нет богатого опыта игры в казаки-разбойники? Который не провел бесконечные часы, прыгая через резиночку? Не играл в ниточку? Не имеет ни малейшего представления о «Я знаю девять имен ....»? Как вообще французские дети, у которых в языке нет точного соответствия между буквой и звуком, могут играть в «Я знаю девять имен...» и «Города»? И это не говоря о том, что у них никогда не было Чебурашки и Жадины-говядины. А был ужасный Титин из комиксов.

Да вот, о комиксах. Меня даже простые иллюстрации к детским книжкам порой раздражали, а они выросли в полной уверенности, что текст – это пояснение к картинке. И теперь удивляются, почему население не умеет читать и писать. Но это лирическое отступление.

Про язык вот тоже тема особая. Я до сих пор точно не знаю, где проходят границы между между нормативной и ненормативной лексикой. В телевизоре употребляют все подряд и вперемешку. И как теперь бедному иностранцу правильно расположить по степени нарастания ненормативности все многообразие синонимов, которые лежат между нормативной «проституткой» и абсолютно ненормативной «б....»? Хоть бы какое пособие на эту тему выпустили, что ли.

Или фразы из фильмов и книг. Когда я говорю « Приходи вечром на сеновал» или «Если у общества нет цветовой дифференциации штанов, значит, у него нет цели» - все сразу понимают, о чем речь. То есть всем ясно, что ни к сеновалу, ни к штанам эти фразы отношения не имеют, а подразумевается нечто гораздо большее, на объяснение чего ушли бы длинные параграфы текста. То есть имеет место некий шорткат. Когда я представляю себе, сколько таких шорткатов проходит мимо меня в процессе общения с французами – мне хочется начать грязно ругаться. Люди смеются, а я их удивленно разглядываю. Как тихая идиотка. И спрашивать, что все это значит – это нарываться на получасовой пересказ фильма. И то если собеседник вежливый и действительно хочет тебе помочь.

Зато есть и плюсы. Так, например, у меня складывается дутая репутация человека с очень большим словарным запасом и умеющего красиво и нестандартно излагать. Хотя все мое изложение – это адаптированный перевод русских метафор, а слова приходится смотреть в словаре, куда редкий француз заглядывает. Например, недавно меня очень хвалили за знание слова «опадающий» (которое в противовес «вечнозеленому»). Кто бы мог подумать!

Тему языка можно развивать до бесконечности, потому что здесь куда ни кинь – всюду клин, и нужно вырасти в языковой среде чтобы понимать все оттенки и нюансы речи, поэтому перехожу к следующему пункту. Меня постоянно раздражал этот вылезающий отовсюду французский социализм, пока я не поняла, что им в школе никто не объяснил что социализм – это всего-навсего переходный этап к коммунизму! Они просто не в курсе! И про частную собственность на средства производства (имеется в виду ее полная отмена) они тоже не знают. Их социализм заканчивается там, где начинается личная выгода. Есть у меня знакомый – убежденный социалист. Очень переживал за поражение Сеголены Рояль и все такое. Что не помешало ему поинтересоваться у моего мужа, какие есть способы продать акции в Америке, избежав налогообложения во Франции. Очень его этот вопрос волновал. Напоминает анекдот: Международная конференция пофигистов. Журналист берет интервью у участника: - Скажите, вы пофигист? - Да, пофигист! - И это значит, что вам все-все пофигу? - Да, все-все пофигу. - А вот денежки вам тоже пофигу? - Вот этого не надо! Денежки мне не пофигу! - Ну как же, тут неувязочка получается.... - А мне пофигу ваша неувязочка! А так в целом он социалист. Когда не надо платить налоги. Интересно, если бы он узнал, что на заключительном этапе социализма вообще никаких акций не будет – стал бы он разводить свою маниловщину? Но я теперь во все эти дискуссии не ввязываюсь: зачем расстраивать людей? Пусть себе живут со своими неувязочками...

Но дело тут даже не в разнице школьных программ – хотя меня и удивляет всегда, как можно, проводя в школе целые дни с утра до вечера, выучить в три раза меньше по сравнению с нашими советскими пятью-шестью уроками в день, а еще и в снисходительности к оценкам. У них тут двадцатибалльная система. Если принять во внимание, что уже в мое время в школе никому колов не ставили, то их десятка находится где-то на уровне нашей двойки с минусом. А пятнадцать считается хорошей оценкой. Я не понимаю, как может тройка быть хорошей оценкой и как можно искренне хвалить ребенка за тройки. И как будет по-французски пять с плюсом. Поэтому о своих школьных отметках я всегда скромно умалчиваю, все равно ведь не поймут. Еще больше меня удивляет метод оценки достижений учеников. Как-то раз муж меня буквально огорошил рассказом про своих стажеров. После года стажировки и работы над согласованным с кафедрой проектом, студенты должны его представить экзаменаторам. При этом на защите может присутствовать представитель фирмы, в которой проходила стажировка, обычно это руководитель проекта. Так вот, студенты просили своих руководителей не присутствовать на экзаменах, потому что это ведет к снятию одного балла! То есть считается, что если руководитель проекта пришел на экзамен, чтобы поддержать своего подопечного – это значит, что стажировка проходила в тепличных условиях и студенту не пришлось преодолевать каки-то особых трудностей! А идея рассматривать присутствие руководителя проекта как доказательство способности студента устанавливать хорошие деловые отношения с сотрудниками никому не приходит в голову. Полный бред.

Вот еще пример с общественными отношениями. Моя соседка говорит, что мне очень повезло: большая часть жителей нашей деревушки со мной не только здоровается, но и вступает в разговоры. А вот ее племянница, чистокровная француженка, поменяла лет двадцать назад место жительства – и до сих пор НИКТО из коренных жителей не удосужился сказать ей «Здравствуйте». Для меня такая ситуация выглядит очень странно: я представляю себе нового дачника в подмосковном садовом товариществе: все же старожилы мигом сбегутся на него посмотреть, хотя бы и из чистого любопытства. Вполне возможно, что моя успешная интеграция случилась именно потому, что я не знала об этой традиции игнорирования новичков и не боялась болтать со всеми почем зря. Так что местные начали со мной разговаривать просто от неожиданности, а потом все как-то само пошло.

Еще тут есть табу на богатство. Богатым быть чуть ли неприлично. Зарабатывать хорошие деньги тоже неприлично. Люди свои доходы держать в строжайшем секрете. Вопрос про уровень зарплаты приравнивается к вопросу о сексуальных предпочтениях – и про сексуальные предпочтения расскажут охотнее. К нам у окружающих отношение очень прохладное – мы уже давно намертво попали в категорию богатых. Хотя если смотреть объективно: да, доходы у мужа побольше будут чем у среднего француза, но при этом начинать ему пришлось с нуля, безо всякого стартового капитала. Да, мы купили дом, на который точили зубы все наши деревнские, потому что для них цена казалась очень высокой, но не следует забывать, что из пятидесяти жителей Монтастрюка ни один никогда не купил недвижимости. Все ее унаследовали или получили в подарок от родителей, которые тоже в свою очередь ее унаследовали от бездетных тетушек и дядюшек, в то время как мы должны ежемесячно выплачивать кредит. Да, мы постоянно путешествуем, но при этом мы не приглашали на свадебный банкет двести человек. Да, у мужа приличная зарплата – но при этом у него четырнадцатичасовой рабочий день. То есть у нас просто другой стиль жизни и другие приоритеты.

Ну и так далее и так далее. Каждый день узнаю что-то новое, интересное и странное. Но, несмотря на некоторые трудности, мне этот процесс продолжает нравится. Потому что все равно плюсы перевешивают все минусы. И еще: за восемь лет жизни здесь я научилась совсем не бояться полиции!

Рождество в Марленсе

По сложившейся традиции Рождество мы отмечаем у родителей Вина в Бургундии. Во-первых, там больше шансов попасть в рождественскую атмосферу - у нас дома сейчас вовсю светит солнышко и днем вполне можно загорать, так что всякие елки и гирлянды смотрятся, мягко говоря, не к месту. Во-вторых, у родителей можно спокойно расслабиться и побездельничать, не напрягая себя готовкой, уборкой и мытьем посуды (я, конечно, свекрови помогаю, но в размере необходимого минимума). В-третьих, там всегда можно рассчитывать на самый вкусный из мне известных рождественских тортиков, приготовляемый по старинному рецепту, доставшемуся Мари-Поль от бабушки. К тому же именно в декабре мы обычно занимаемся заполнением винного погреба и ездим по бургундским виноградникам. Потом есть еще много всяких в-пятых и в-десятых, но самое главное это то, что Рождество у нас остается семейным праздником и справлять его где-то в другом месте нам не приходит в голову.
В этом году в Бургундии стоял сплошной туман и было довольно холодно - температура крутилась вокруг минус пяти и на деревьях нарастал иней. Солнышко выглянуло только один раз и я воспользовалась моментом чтобы сделать несколько фотографий:

Замок

Озеро подо льдом

Парк

Озеро

Ранним утром

Ну и конечно самое главное на Рождество - это обилие подарков. На мой взгляд, чем подарков больше-тем лучше. При условии, что подарки правильные - то есть никаких книг (кроме антикварных, конечно), путеводителей по Лувру, шерстяных носков и футболок с надписью "джингл беллз". За долгие годы терпеливой работы над мужем и родственниками я-таки донесла до них Главное Правило Хорошего Подарка: "Не знаешь, что подарить - спроси. А если думаешь, что знаешь - тем более спроси!" Так что в этот раз все обошлось, подарки я получила такие, которые и сама бы выбрала, попадись они мне на глаза! В числе прочего мне досталось:
Старинная керосиновая лампа
Абсолютно офигенные весы с медными чашками, мраморной столешницей и набором гирек (толку от них никакого, равно как и от лампы, зато красиво)
Медный пульверизатор. Весит он даже пустой целую тонну, как только наши предки с такими управлялись? Крепкие были люди, выносливые!
Здоровенная амфора выше меня ростом для украшения сада
Ну и конечно же пианино, пока только в виртуальном варианте, но к середине января его должны наконец доставить!
На двух следующих фотогафиях - я, отъевшаяся на свекровиных харчах, заново кудрявая, пьяная и очень довольная, увлеченно занимаюсь распаковкой подарков:

Перигор

В этом году день рождения мужа было решено отмечать в Перигоре. Немного географии: это область Франции, которая находится немного к северо-востоку от Бордо и известна красотой и разнообразием пейзажей, рекой Дордонью, которая стекает с Центрального Массива, в среднем течении пересекает Кверси а затем поближе к Бержераку выходит на равнину и сливается с Гаронной чуть выше Бордо. На западе Перигор граничит с провинцией Коньяк, где собственно и производят настоящий коньяк, все остальные подобного рода алькогольные напитки лучше (из соображений исторической справедливости) назвать «бренди». Перигор славится своими трюфелями, грецкими орехами, фуа-гра, к которому измительно подходит местное сладкое белое вино Монбазияк, своими замками, которых здесь больше тысячи, доисторическими гротами с настенными росписями, жилищами троглодитов, изобилием англичан, и, добавлю от себя, полной наспособностью его обитателей рулить со скоростью выше 70 км. в час.
Из дома мы выехали с утра пораньше, светило солнышко и сильно подмораживало – минус пять, это вам не месяц май! На подъезде к Тулузе мы попали в густой туман, который преследовал нас почти до самого Кагора и я уже начала немного нервничать, потому что четыре часа в машине по туману – это не самое лучшее развлечение в мире, но, к счастью, как только дорога начала немного взбираться на плато Кверси, туман рассеялся и стало возможно любоваться пейзажем. Мы теперь повсюду ездим с GPS-навигатором, у которого есть милая привычка прокладывать курс по самым узеньким из возможных дорожек, поэтому, едва съехав с парижской автострады, мы оказались в глухой провинции, где редко ступает колесо машины (по крайней мере мы их почти не видели). Наш культурный поход начался с посещения городка Рокамадур, слово очень знакомое по «Игре в классики» Кортасара, если не считать того, что в «Классиках» Рокамадуром был персонаж. Хотя я никогда его не видела ни живьем, ни на фотографиях, Рокамадур я опознала моментально, едва дорожка вывернула из-за очередной скалы и на другой стороне глубокой расщелины открылся впечатляющий вид на городок, прилепленный, как ласточкино гнездо, к отвесному склону:

Рокамадур

Это вторая после горы Сан-Мишель мекка французского туризма и я ожидала увидеть густую толпу паломников с фотоаппаратами, но в итоге мы здесь оказались совершенно одни. Странное ощущение – абсолютно все закрыто: гостиницы, лавочки, ресторанчики... Вокруг ни души. То есть ну абсолютно такое впечатление, что даже местные жители куда-то всем скопом отправились, и теперь мы последние живые люди в Рокамадуре. Так что мы спокойно везде погуляли, внимательно изучили и даже нашли единственный работающий ресторанчик, в котором мы были, наверное, первыми и последними клиентами за неделю. Tip: для тех, кто не любит возбужденных туристических толп лучший момент для посещения Франции – это декабрь. Спокойствие вам гарантировано!
После Рокамадура мы свернули к западу. Следующим этапом была столица Перигора, которая называется, ну да, почти точно так же и называется, Перигё. Вин нашел там по Интернету музыкальный магазинчик в котором реставрируют старинные пианино. На въезде в город первое, что бросается в глаза – это византийская базилика со множеством куполов, резко выбивающаяся из местного архитектурного стиля. Говорят, что она послужила моделью для церкви Сакре-Кёр в Париже. Выглядит очень мило, но немного странно:

Церковь в Перигё

GPS привел нас прямо к дверям магазинчика, в котором соседствовали два реставратора – пианино и скрипок. После всех моих скитаний в поисках инструмента начальная фраза, которая в самом начале представляла собой «Здравствуйте, я бы хотела купить пианино» разраслась до «Здравствуйте. Я ищу большое старинное пианино, желательно Плейель или на худой конец Бехштейн, отреставрированное или в очень хорошем состоянии, и за не самую высокую цену». Это позволяет сократить до минимума дискуссию на тему «а почему бы вам не купить рояль» и «у нас как раз тут есть по случаю недорогая Ямаха». Дядечка-реставратор оказался очень симпатичным, но, к сожалению, единственное, что он мне мог предложить – это соверщенно роскошный Плейель Р1, из которого вынули всю начинку и который мог бы стать моим за 8 000 евро где-то через полгода. Я очередной раз повздыхала и мы на этом распрощались, пообщав подумать. Не то чтобы я очень спешу, но вот покупать инструмент, даже не зная, какой у него звук, в надежде на профессионализм реставратора, которого я вижу первый раз в жизни.... И к тому же цена... За 8 000 евро можно столько всего купить! Страшно даже подумать, что можно купить за эти деньги полезного и необходимого в хозяйстве. Например, хвост от моей машины. Хотя, если подумать, зачем мне хвост от моей машины? Ну ладно.
День уже клонился к вечеру и, совершив быстрый почетный круг по центру Перигё, мы выдвинулись в направлении последнего пункта назначения на сегодня – замка Мас де Монтет, в котором и жили до понедельника.

.

Замок Мас де Монтет

Вид из окна нашей комнаты на парк

Это один из самых красивых замков Белого Перигора (так называется часть, которая граничит с департаментом Шарант). Он начал строиться в XV веке и пережил множество реконструкций. В ХХ веке в нем открыли гостиницу и ресторан, которые очень любил президент Миттеран – он сам родом из этих краев и часто останавливался в замке во время отпуска и даже устраивал здесь пленарные заседания кабинета министров. Нам не очень повезло: миттерановские аппартаменты были уже зарезервированны какими-то американцами на интересующие нас даты и нам пришлось довольствоваться вторым по размеру номером (всего их в гостинице 10). Сейчас замок принадлежит двум англичанам, которые купили его в 2000 году и потратили 3 года на полную реставрацию всех помещений. Мне очень понравилась мебелировка – вольная смесь викторианства и готики, но в целом очень красиво и, главное, уютно. Для меня в интерьерах самое главное – это возможность рассматривать предметы декора, чтобы глаз постоянно за что-то цеплялся и была пища для воображения. Именно поэтому я довольно быстро начинаю тосковать в стандартных белостенных помещениях с геометрическими креслами и диванами, где я обычно чувствую себя либо пациентом в операционной, либо рыбой в морозильнике.

Наш номер

После ужина в совершенно изумительном ресторане, шеф-поваром к котором работает один из владельцев замка (раньше он был остеопатом а потом переквалифицировался в повара и теперь является законным членом ассоциации лучших кулинаров Перигора) мы пошли отсыпаться в широченной кровати с балдхином на витых деревянных стойках и богатой резьбой.

Кровать

Следующий день начался с суровых испытаний за завтраком. В небольшом уютном зальчике, который нам показали накануне, не было ни души. Сервировочный стол был завален разнообразными круассанами, шоколадными слойками и слойками с изюмом, горячими хлебцами, всяческими йогуртами, джемами, фруктами, копченостями и прочим и прочим, на столах стояли стаканы и чашки, но при этом даже после трех кругов по комнате я не смогла отыскать ни фруктовых соков, ни кофе. Нашла только молоко и минеральную воду. Затем меня озарило: горка с апельсинами и странный агрегат навели меня на мысль о свежем апельсиновом соке, а в маленьком помещении, отгороженном занавеской, я нашла бойлер с горячей водой и загадочные приспособления для заваривания кофе: в них надо залить воду, немного подождать, после чего отдавить молотый кофе чем-то вроде пресса на дно резервуара и все это пить. Если свежий апельсиновый сок заслуживает всяческих похвал, то кофе был на любителя – очень слабенький. Следующие дни я пробавлялась чаем.
После завтрака первым делом у нас было намечено посещение очередного магазина пианино. На это раз у меня была изначальная уверенность, что отсюда я не уйду с пустыми руками. И действительно: уже в первом экспозиционном зале, при виде всех этих сверкающих инструментов в идеальном состоянии и тщательно настроенных, у меня возникло чувство что здесь работают серьезные люди, которые действительно любят свою работу и уважают себя и клиентов.
На входе нас встретила очень приятная дамочка, которая, едва выслушав мою тираду, ласково улыбнулась и сообщила, что нам повезло у них есть именно то, что я ищу. Она проводила нас в мастерскую – тоже очень светлую и чистую, в дальнем конце которой стояло ОНО, пианино моей мечты. Обговорив цену и условия доставки, что заняло всего полчаса, мы вышли на улицу счастливыми владельцами Плейля модели Р3 1932-го года выпуска, когда фабрика Плейель достигла своего апогея и выпускала одни из лучших иструментов в мире.
Дальше дорога лежала через уходящие за горизонт виноградники в Коньяк, где мы остановились пообедать и заодно экипировать мужа, который почему-то не взял с собой никакой теплой одежды, что при минус шесть за бортом и очень холодном ветре засталяло бедного Вина дрожать, как осиновый листик, несмотря даже на солидные жировые прослойки, которые он ласково называет «социальным успехом».
Сам городок очень красивый, со множеством симпатичных белых домиков с фахверковыми стенами. Боже мой, пришлось искать это в словаре, вот я дожила: многие чисто французские понятия у меня в голове никаких ассоциаций с русскими терминами не имеют, потому что в российской реальности просто не существуют. Вот как объяснить что такое «фахверковый»? Это типа когда вы строите дом и сначала возводите структруру из балок с квадратным сечением, а затем заполняете свободное пространство тем, что подвернется под руку: камнем, кирпичем, глиной, крупной галькой... В итоге получается вот так:

Домик в Коньяке

На вечер было намечено празднование дня рождения мужа. Я договорилась с хозяином замка чтобы нам оставили хороший столик у окна и приготовили праздничный торт со свечками. Начали мы с распития бутылки шампанского в главном зале, после чего к девяти вечера плавно переместились в ресторан. Закончили ужинать где-то к полуночи после чего опять перешли в салон, где достойно завершили вечер дегустацией коньяков.

Я и Вин

Как было тяжело просыпаться на следующее утро, кто бы знал! К тому же нам предстоял напряженный день: разработанная мужем программа культурных визитов была обширна и весьма познавательна. Сначала мы заехали в Бержерак, откуда отправились на осмотр аббатства Кадуин.

Аббатство Кадуин

Затем мы продложили в направлении Рок-Гажака, где жили те самые знаменитые троглодиты. В принципе ничего старшного в трогладитах нет, просто они строили свои дома в скалах, порой используя складки местности, порой выбирая горную породу. В результате получались очень красивые деревушки вот такого типа:

Рок-Гажак

По дороге мы еще останавливались в нескольких красивых местах, но времени на детальные осмотры уже не было, потому что в числе прочего мы хотели заглянуть в пещеры с наскальными рисунками, которыми славен Перигор. Самые знаменитые из них – гроты Ласко, Комбарель и Фонт-де-Гом. В Ласко теперь туристов не пускают, вместо оригинальной пещеры всех отправляют в ее копию, построенную рядышком, поэтому мы решили податься в Комбарель. Нам опять крайне повезло: мы приехали как раз перед началом последней экскурсии и были единственными посетителями. Так что у нас получилось что-то вроде частного визита. Мне совершенно непонятно, какая сила толкала наших далеких предков на подобные подвиги: забираться ползком на сотни метров в глубину пещеры, с риском встретить горного льва или медведя, и потом, в лежачем положении при свете прототипа масляной лампы вырезать в скале портреты животных... В любом случае результат впечатляет. Я так рисовать не умею, это точно.

Наскальные рисунки в пещере Комбарель

Пещера Ласко

Когда мы вышли из пещеры, где Вин демонстрировал свой нонконформизм и пытался втайне что-то фотографировать (строго запрещено!), за что получил строгий выговор от тетеньки-экскурсовода и пинок от меня в довесок, на улице уже стояли сумерки, температура падала ниже нуля, а до нашего места проживания еще оставалось много-много километров по узеньким дорожкам, которые скорее напоминали трассу для бобслея. Так что в гостиницу мы вернулись довольно поздно, голодные, усталые и набитые под завязку впечатлениями. Для меня это всегда проблема: конечно же, хочется все-все посмотреть, но в итоге в мозгах замешивается такая каша, что потом, когда я разбираю фотографии, приходится постоянно приставать с вопросами к Вину: «А это что такое? Где это было? Я уже ничего не помню». Хорошо, что у мужа память, как у слона и он мне подробно рассказывает, что я видела. Вот несколько фотографий из этой серии.

Бейнак-Казенак

Парк с белыми лебедями

По дороге из Коньяка в Риберак

Вечером по сложившейся традиции мы первым делом отправились в каминный зал выпить аперитивчику. Американцы уже уехали и в зале мы были одни: робкие фрацузы иногда заглядывали в дверь и тут же давали задний ход. Поэтому я, не рискуя вызвыть зубную боль ни у кого, кроме стойкого и привычного ко всему мужа, мучила рояль исполнением народных английских песен типа «Йестердэй» и «Лэди ин ред» (ноты лежали на рояле).
Затем мы переместились в ресторан, где в течении двух часов кряду были вынуждены слушать разговор двух французских супружеских пар за соседними от нас столиками. Ситуация нас крайне веселила: представьте себе, что вы находитесь в замке, где самые дешевые комнаты начинаются от 150 евро. Это на чердаке. И дальше растут до 500. И вот вечером вы идете ужинать в ресторан, где условное меню стоит 50 евро. Без сыра, вин и десерта. На человека. И вот вы заказываете это сокращенное меню и берете к нему бутылку самого дешевого розового вина, какое только есть в обширной винной карте. Я не против розового вина – оно изумительно подходит к жареным на барбекю сосискам летом в обед, когда на улице тридцать пять градусов. Но вот зимой вечером в хорошем ресторане... Это, как бы сказать, очень странно. Это настолько странно, что даже наводит на разные мысли. Но не это главное. Вот сидят они, значит, и попивают свое розовое. И при этом рассказывают, какие у них винные погреба. Как они у них под завязку набиты лучшими винами Бордо начиная 1945 года. И длится это в течении двух часов и больше. Как два мальчишки, которые хвастаются, у кого сопли гуще. Очень громко. Взахлеб. В мельчайших подробностях. При этом пьют розовое и очень экономно, чтобы растянуть наподольше. И объясняют друг другу, что розовое они здесь и сейчас пьют исключительно потому, что их жены предпочитают белое, а они сами красное, поэтому розовое является как бы компромиссом по цвету. А в это время официант стаскивает на наш стол содержимое винного погреба замка: сладкий Мобазийяк к фуа-гра, сухое белое к рыбе и сухое красное к сырам. После чего появляется с бутылкой Хеннеси 1966 года (это когда муж родился). А два старпера за соседними столиками в это время не на шутку увлечены описаниями своих винных коллекций. К концу ужина Вин отпустил какую-то щутку, я начала громко ржать, все четверо соседей на нас обернулись и тут наступила немая сцена: они увидели на нашем столике все, о чем они рассказывали весь вечер. Сцена длилась долго. Я опять начала ржать, потому что уж очень получилось выразительно. Ну и все выпитое тоже начало действовать, всяко понятно. Тогда наши соседи отвернулись, быстро прикончили остатки ужина и испарились со скоростью утренней росы в летний день. Мне понравилось.
Еще мне в этом замке очень понравилсь кошки. Их там было штук шесть, все девочки черные и один муж на всех – черно белый. Кошки непрерывно спали на всех креслах и диванах и еще их постоянно приходилось то впускать, то выпускать на улицу. В результате получалась такая атмосфера вовлеченности в замковую жизнь. Очень хорошая идея.
На этом наша эскапада закончилась, в следующий раз попробуем найти что-то такое симпатичное но уже в другой области Франции, в Бретани, например, или Нормандии. В любом случае, Франция настолько обширна и мноогообразна, что на наш век хватит и еще на много других жизней останется!

Плейель

Я это знала! Я это предчувствовала! В принципе иначе и быть не могло. В противном случае пришлось бы признать, что в мире нет справедливости и хэппи-эндов. Но все оказалось правильно и в полном соответствии с голливудской правдой жизни: хорошие парни после долгих мучений побеждают плохих парней, Одиссей возвращается домой, Карфаген разрушают, а я-таки нашла пианино своей мечты!
Вот оно, во всей своей красе:

Pleyel P3 выпуска 1932 года, наборное махагонивое дерево, идеальное состояние, восхитительный звук, гарантия продавца 10 лет и просто сногсшибательная цена, 3 800 евро с доставкой на дом. Плюс в качестве коммерческого жеста – подходящий к инструменту по стилю табурет. Я просто не верю своему счастью! Теперь с нетерпением жду доставки, которая намечена на середину января. А в ожидании занимаюсь важной подготовительной работой: массово распечатываю всевозможные ноты. Принтер практически непрерывно выплевывает куски «Хорошо темперированного клавира» вперемешку с этюдами Черни (ну как без этюдов, а?), и я даже дошла до того, что начала учить сольфеджио! Сказал бы мне кто-нибудь двадцать пять лет назад, что я буду сама, по доброй воле, читать следующее: «Большая секста строится как сумма чистой кварты и терции того же качества, какого требуется секста» - ни за что бы не поверила. А вот тебе и на, читаю как миленькая, и даже начинаю что-то понимать. Что жизнь делает с человеком! Так дойдет до того, что я пересмотрю свой взгляд на макароны и начну их есть наравне с мужем!
Больше всего я рада тому, что это Плейель а не какое-то другое пианино. Мне очень нравятся Бехштейны и Гаво, но слово «Плейель» мне запало в голову еще в раннем детстве, когда я прочитала стишок Рймона Кено про то как

Месье, гуля по городу,
удар получил по черепу:
упал на него цветочный горшок,
хулиганами сброшенный сверху...
........ Однако
не видно вокруг хулиганов,
потому что в зале Плейель
сегодня все хулиганы слушают Моцарта...
........ Значит,
во всем виноват сквозняк...
........ Однако
и это не так, потому что ветер сегодня
отвратительно вял и спокоен,
и был не способен он сбросить
горшок с резедою...
........ И все же
мёсье, гуляя по городу,
удар получил по черепу...
........ Как? Без всякого повода?
........ Как? Без всякой причины?
Непонятно!
И этой проблемы
глубину никто не изменит...

Мёсье к разбитому черепу
прикладывает антисептический пластырь

и больше ни во что не верит.

То есть это я к тому, что моя нежная привязанность к Кено распространилась заодно и на Плейель, что по всем законам сентиментальной логики изначально детерминировало выбор. Но в любом случае ото всех реставраторов фортепиано я о Плейелях слышала только самые лучшие отзывы. Конечно же, все виденные мною на сегодняшний день мастера были французами со свойственным им патриотизмом, но и я уже давно подхватила ту же бациллу и могу перегрызть горло любому, кто будет меня уверять, что у нас могут быть не наилучшие в мире пианино. У нас вообще абсолютно все самое лучшее. Вы видели где-то еще забастовки, подобные нашим? И по количеству круговых перекрестков мы тоже первые в мире! Так что насчет Плейелей меня лучше не переубеждать, это будет абсолютно пустая дискуссия.

Пианино

Уже две недели как моя голова забита одной-единственной мыслью – про пианино. Не потому что голова маленькая (тьфу-тьфу), а потому, что эта мысль как-то нехарактерно разрослась и теперь пианино в разных вариациях мне снятся даже по ночам. Началось с того, что где-то год назад, разговаривая с мужем о перепланировке гостинной, я заявила, что к северной стене хорошо бы поставить красивое пианино, на котором я могла бы иногда чего-нибудь эдакое бацать, «собачий вальс» и «паровоз бежит по рельсам», alias «мать журавлика целует» в исполнении молодой Аллы Борисовны. У Винсента память, как у слона, и он решил это пианино мне подарить на грядущее Рождество.
Сначала он выслал мне по электронной почте фотографии нескольких инструментов на выбор. Бедный! Он и правда думал, что у пианино самое важное – это эстерьер. Наверное, перепутал их с ризеншнауцерами. Пришлось прочитать ему лекцию «Чем пианино отличается от серванта». В результате меня повлекли на осмотр всех музыкальных магазинов Тулузы. В первом прыщавый и неуемно активный молодой человек настойчиво пытался всучить мне Ямаху за 12 000 евро с уверениями, что лучшего нам уже нигде не найти. Все объяснения, что Ямаха впишется в нашу (грядущую) гостинную как гроб в магазин севрского фарфора разбивались о твердую уверенность юноши, что в этом случае все, что нам надо сделать – это заказать Ямаху красного цвета. Или синего. Еще они бывают белыми. Но это дороже. Улучив секундочку, когда этот энтузиаст отвлекся на телефонный звонок, мы быстро сбежали.
В магазине номер два нас ошарашили заявлением, что самый крупный мировой производитель самых лучших пианино – это корейская фирма Samick. Ничего не имею против корейцев, кроме, пожалуй, их гастрономической любви к собакам, но вот поверить в их способности делать хорошие пианино всего за 3 000 евро... Чудес на свете не бывает. В чем я тут же и убедилась, пару раз тыкнув в клавиши этого корейского экономического чуда.
Следующим этапом стал магазинчик нашего местного производителя Chavanne. Это что-то вроде предыдущего, но с французским акцентом. В любом случае образец их продукции был представлен всего в одном экземпляре, зато весь зал был заставлен Ямахами секонд-хенд. К этому моменту я начала терять веру в возможность обретения инструмента, который мне нравится, и к следующему в списке продавцу шла уже исключительно из чувства долга. Магазин назывался «Музыкальная мельница» и уже с первого взгляда на витрину я поняла, что мои шансы повышаются. Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы вошли внутрь – это совершенно роскошный Плейель в стиле «арт нуво», какими их делали в 30-х годах прошлого века. Ну просто никакого сравнения с Ямахами. Даже внешне. А звук! Мягкий, глубокий, бархатный такой... Совершенно не режет уши дешевой бравурностью. Потом я набрела на старый Бенштейн – очень, очень красивое пианино, очень строгое, пропорциональное, и, опять же, какой звук! Правда и цена тоже... в полном соответствии со звуком... То есть я решила около него не задерживаться, дабы обезопасить баланс нашего банковского счета.

Мы разговорились с продавцом, он же владелец заведения, он же реставратор и настройщик инструментов. После моего первого дискурса на тему "Ямаха как апогей модернизма с сопутствующими ему стрессами" дядечка готов был меня удочерить, а после второго, озаглавленного "Эстетика и шарм старинных инструментов" - удочерить заодно и Вина, который согласно кивал и преданно смотрел мне в рот. В итоге он предложил нам подъехать на неделе к нему в мастерскую, которая находится в замке 18-го века в деревушке Помпиньян недалеко от Монтобана к северу от Тулузы. Посмотреть на коллекцию роялей. Их у него несколько сотен. И заодно взглянуть на обычные пианино – вдруг нам что-то понравится и тогда можно будет договориться о реставрации. Это самое главное, что я вынесла из всей дискуссии: если я хочу действительно хорошее играющее старинное пианино – нужно подписываться на реставрацию. В противном случае это будет тот самый сервант, о котором я говорила в начале.
Так что во вторник к обеду мы приехали в Помпиньян и где-то с час блуждали по всему первому этажу замка, протискиваясь между плотными рядами роялей, хранящихся, в целях экономии места, в вертикальном положении, и десятками пианино всех форм и размеров, включая одного американского монстра – плод буйного воображения янки, начитавшегося Гофмана и соорудившего готическое чудовище с витыми колоннами и устрашающей резьбой по дереву, похожей на алтарь в средневековой церкви.
Все это было крайне интересно и познавательно, я даже уже начала понимать разницу между характерными тембрами звучания у Плейелей, Гаво и Стейнвеев, единственное, чего мне никак не удавалось уловить – это когда же разговор свернет на тему бизнеса и мы перейдем к обсуждению цен, дат и условий. В итоге он никуда не свернул, и мы расстались на том, что наш новый знакомый должен на этой неделе ехать в Париж на закупки новых инструментов и теперь, когда у него сложилось точное впечатление о том, что мне нравится в плане вида и звука – он постарается подобрать для меня что-то подходящее. Ну а если нет – тогда будем говорить на тему реставрации имеющегося. И в этом случае он нам даст временно пианино на подмену, чтобы я могла уже начать его мучить. То есть все, конечно, прекрасно и обнадеживающе, но к Рождеству мне точно ничего не светит.
Собственно говоря, к этому самому моменту мысль о пианино и начала меня распирать днем и ночью как непомерно разросшийся в банке питьевой гриб. Когда я чего-то очень хочу, лучше не становиться у меня на пути. Вы видели когда-нибудь живого и очень голодного аллигатора? По сравнению со мной он - жалкий ручной хомячок. Вернувшись из Помпиньяна я засела на весь остаток дня в Интернете, рыская по всем объявлениям о продаже пианино, сравнивая модели, цены, годы выпуска, состояние и прочее. К десяти часам вечера я стала лучшим в Монтастрюке экспертом по пианино и могла с одного взгляда на его фотографию определить марку и номер модели. К полуночи я уже начала бормотать вслух разнообразные комментарии к увиденному, периодически издавать не очень цензурные крики на французском, кидаться мышкой и клавиатурой и пугать бедного мужа описаниями того, что я сделаю, если не найду пианино своей мечты. К счастью, в этот момент неожиданно сдох мой компьютер и пришлось его перезагружать. Пока он с пыхтением заводился, я немного успокоилась и решила, что надо все-таки пойти поспать. И что утро вечера мудренее. Ночью мне снились ряды Плейелей, уходящие за горизонт, все как на подбор с красивыми подсвечниками и дружелюбно открытыми клавиатурами, но почему-то обнесенные колючей проволокой. С пограничниками и сторожевыми овчарками модели «Мухтар».
Завтра мы уезжаем в Перигор – праздновать день рождения мужа в замке Мас де Монтет. Замок красивый, с хорошим рестораном, парком, в очень живописном месте. Но все, что меня действительно волнует на сегодняшний момент – это музыкальные магазины в окрестностях замка. У меня уже есть на примете очень интересный адрес.
Продолжние следует.

No smoking

Вчера у нас были гости – всякие разные. Пара австралийцев и англичанин со своей подружкой-француженкой. Австралийка, я и англичанин сформировали партию курящих и дружной группой ходили травиться на терассу. Естественно, обсуждали тяжелую жизнь современных курильщиков. Что нас все обижают и вообще очень трудно стало. И что пора объявить себя угнетенным меньшинством и бороться за права. Я рассказала про какую-то немецкую авиакампанию, которая собирается запустить рейсы для курящих, в которых только первый и бизнес-класс, Джеральд прошелся насчет того, что в Гейтвике убрали последнее место для курящих, а Линнет нас рассмешила историей про соседей-алкашей, которые на входной двери прилепили здоровенный стикер «ноу смокинг». В целях борьбы за здоровый образ жизни, понятное дело.
Кажется, скоро курение станет везде настолько запретным и дорогим удовольствием, что приобретет новый статус. Я уже представляю себе закрытые клубы для курящих, куда не пускают тех, кто не курит, и где членство стоит бешеных денег, такого же типа рестораны и кафе, про авиарейсы я уже говорила, но даже и в аэропортах сейчас в ложах бизнес-класса имеются специальные помещения для курящих, в то время как пассажиры эконом-класса вынуждены обклеиваться никотиновыми пластырями чтобы пережить пересадку. Иметь возможность курить рано или поздно сделается привилегией богатых и встанет в ряд с сумочками Луис Виттон, босоножками Джимми Шу и машинками Порш. Может, они этого и добиваются?