Семейное

Иногда забываю включить посудомоечную машину с вечера, и приходится делать это утром. Если ее включать с вечера, то утром она бросается в глаза и я как-то по инерции ставлю посуду на места. А если включать с утра – то инерции ноль, я начинаю заниматься своими делами и мне уже не до чего. Главный недостаток посудомоечной машины – что она несаморазгружаемая. То есть тарелки-вилки ни под каким видом не хотят сами мирно разбрестись по ящикам и полкам, домовые бездельничают, а я откровенно ленюсь. Ну, не то что бы ленюсь, но мне интереснее чем-то другим заниматься. Поэтому я притворяюсь, что меня нет. И Вин тоже притворяется. Он даже есть не идет, потому что знает, что грязные тарелки некуда будет засунуть. Логика у него правильная: если он оставит тарелки в мойке, я подумаю, что ему было лень разгрузить машинку (и правильно подумаю), а разгружать ему не хочется (как и мне) и он предпочитает дождаться момента, когда во мне проснется совесть, и тогда можно будет спокойно пойти поесть. Я держусь до трех часов, потом понимаю, что еще немного, и у меня на руках окажется труп умершего от голода мужа, я делаю над собой нечеловеческое усилие, иду на кухню, куда тут же, на звон тарелок, спускается Винсент, и начинает с легким сердцем готовить себе обед. Винсент – от vinco, "побеждать”. А мне с этим жить. Вот.