Рим–1. Мне сверху видно все!

Суббота началась по закону бутерброда. Все, что только могло пойти наперекосяк, пошло на него многократно. Накануне я подхватила что-то вроде желудочного гриппа, в легкой форме, но все равно крайне неприятно, а с утра пораньше у меня начало болеть между ребрами, так, что я старалась дышать через раз и через два, но помогало мало.

По дороге в аэропорт нас накрыло проливным дождем, автострада была битком забита возвращающимися с каникул туристами, и я сумрачно думала, что хорошо бы если бы оказалось так, что я, перекладывая  в сумку для поездок вещи, забыла бы положить туда свои документы, и пришлось бы возвращаться домой, в безопасность родной кровати. Но увы, теперь на внутренних европейских рейсах даже документы не спрашивают, достаточно посадочного талона. Да и документы оказались при мне, ложная надежда!

Поскольку летели мы АлИталией, зарегистрироваться в интернете не удалось, пришлось идти на стойку регистрации. Там змеилась бесконечная очередь, муж, как обладатель платиновой карты ЭрФранса, двинулся на регистрацию бизнес-класса, но там какой-то дяденька громко выяснял отношения со служащей авиакомпании, визгливо, на повышенных тонах, и длилось это минут пятнадцать. Я продолжала дышать через раз, сожалея, что рядом с очередью не стоят лавочки, на которые бы можно было прилечь и спокойно умереть. Наконец дяденьке удалось объяснить, что ему ничем помочь не могут, и нам удалось получить свои посадочные талоны. Он ушел, продолжая взвизгивать и ругаться, я мысленно пожелала себе больше никогда его не видеть, но закон бутерброда, если уж начинается, не заканчивается долго: этот самый скандалист оказался моим соседом в самолете. Причем довольно неприятным: он постоянно дергался, чесался, наваливался на меня, поскольку не помещался в кресле, сопел, сморкался, вертелся, шуршал газетой, восклицал что-то свое, толкался, ерзал и плевался. Может быть у него были блохи, я не знаю. Обычно блохастые собаки так себя ведут. Передний ряд был свободен и мы спросили стюардессу, нельзя ли туда пересесть. Она сказала, что только после взлета и набора высоты. Драгоценный муж не преминул улучшить мое настроение, громко сообщив, что это потому, что если самолет разобьется на взлете – будет легче индентифицировать трупы. Из-за непогоды самолет трясло и швыряло во все стороны, а я старательно читала “Щегла” и пыталась делать вид, что все это происходит не со мной.

До отеля мы добрались благополучно, пятый по счету за день эффералган наконец-то подействовал и межреберный хорек перестал меня грызть, я было уже подумала, что полоса неудач закончилась, когда девушка на ресепшене ласковым голосом сообщила, что зарезервированный нами номер, увы, уже отдан другим клиентам (а нечего так поздно приезжать), и что это, конечно же, плохая новость. но есть и хорошая: поскольку у них сейчас как раз свободен пентхауз, мы можем поселиться там. Мы подумали и сказали, что можем, да.

Я не знаю, зачем в спальне рояль, наверное, если не спится, постояльцы на нем играют всякие там сарабанды и менуэты, хотя и как подставка для цветов он вполне себе годится.

 

Наскоро помывшись и переодевшись мы пошли ужинать. Вин забронировал ресторан заранее, думая, что в субботу вечером лучше подстраховаться. К нашему удивлению мы оказались в зале одни. На качество еды это, к счастью, не повлияло. Допрошенный с пристрастием метрдотель сказал, что у них в феврале – мертвый сезон, но мы можем сделать небольшое мысленное усилие и представить себе, что у нас тут частная вечеринка для двух человек.

Прогноз погоды на воскресенье был ужасен. Но не так страшен черт, как его малюют: высунув утром нос на террасу я обнаружила, что дождь прекратился и на горизонте заметны даже какие-то просветы.

Отель находился на самом верху Испанской лестницы, а наш номер – на восьмом, последнем этаже. И с трех сторон террасы открывалась прекрасная панорама Рима.

Полюбовались и пошли завтракать. Пока я внимательно изучала содержимое своей чашки каппучино, Вин бродил туда и сюда в буфет за добавками, с его точки зрения, если завтрак стоит 40 евро на человека – надо постараться съесть хотя бы евро на 20. Я же думала, что, наверное, это будет самая дорогая чашка каппучино в моей жизни. К нашему удивлению официант сказал, что посчитает только как за одного человека, потому что он все видел и совесть не позволяет ему содрать с меня такие деньги за какой-то кофе. Я горячо поддержала его инициативу, и мы помчались выполнять экскурсионную программу. У нас в плане было внимательное изучение римского Форума, не как прошлый раз, галопом, а с чувством и расстановкой. Чтобы запомнить в лицо каждый обломок колонны и прочитать все таблички с комментариями к руинам.