Рождество

Вчера у меня случился неожиданно рождественский день. Чего всегда не хватает в традиционных праздничных застольях – так это ощущения присутствия чего-то большего, чем запеченая в духовке индейка. После бурного празднования Нового года, проснувшись около полудня и окинув мутным взором по-зимнему холдный пейзаж за окном, я решила наконец посмотреть давно лежавший в загашнике фильм - El Niño. В результате чего получила два часа чистого наслаждения. Итак:

El Niño – Младенец Христос, постановка Питера Селларса, музыка Джона Адамса про участии Дон Апшоу , Уилларда Уайт , Лоррейн Хант Либерсон. Дирижер Кент Ногано, Немецкий симфонический оркестр Берина., Theater of Voices, London Voices. Maîtrise de Paris. Премьера в театре Шатле, Париж, 2000 г.

Музыка Адамса в сочетании с трансцедентальной эстетикой Селларса создают ощущении мистики, прорывающейся через обыденность. Сценическое действие происходит на фоне огромного красного квадрата, над которым на гигантском экране разворачивается история юной мексиканки, обращения полицейских, рождения ребенка, усмирения драконов, прихода волхвов (в числе которых неимоверных размеров женщина), поклонения рождественского дерева и избиения младенцев. Пещерой служит подвал, осликом – машина, путеводные звезды горят на груди полицейских, которые, в свою очередь, символизируют пастухов. По словам Селларса, «Это наши обыденные декорации. В «Рождении Христа» Ван Эйка мы узнаем Фландрию, и в «Распятии» Мурильо - Испанию. Божественное присутствие проявляется повсюду. Когда я думаю об испытаниях, выпавших на долю Марии и Иосифа в момент рождения Иисуса, я вижу как те же трудности испытывают американские подростки мексиканского происхождения, живущие в Лос-Анжелесе.» Богородица Селларса многолика но в каждом ее образе мы видим проявление чудесного.
Селларс, признавая несомненное влияние картин Эль Греко, где «искривленные тела персонажей превращаются в языки пламени, в то время как над их головами распахивается небо и появляются оркестры, ангелы и души еще не родившихся или уже умерших людей», добавляет: «Я хотел создать ситуацию, в которой певцы появляются сначала здесь, на земле, а затем на небесах.

Показать сцены разверзающихся небес... Но в то же время воссоздать, как на картинах фламандцев, ощущение документальности, повседневности, простоты и, что особенно важно для меня, смирения.» Сценические эффекты сведены к минимуму: солисты одеты в простые рубашки и футболки, а Лоррейн Хант так даже и в душегреечку на меху, но над ними, в небесах, танцует архангел Гавриил и взрывается новая звезда, а лица персонажей озаряются внутренним сиянием. Эта «эльгрековщина» изумительно станцована в сцене избиения младенцев – где три фигуры падают замертво на землю и снова поднимаются, и снова падают чтобы опять подняться. Кажется, что это длится целую вечность. Совершенно захватывающее зрелище.

И еще момент Большого Взрыва – тут я даже прослезилась. В числе прочих интересных находок – жестикуляция трио солистов из Theater of Voices, которая сообщает всему действию характер почти ритуальный.

Текст оратории – смесь поэзии немки Хильдегард фон Бинген, мексиканки Хуаны Иньес де ла Круз, чилийцев Габриэлы Мисталь и Висенте Уйдобро, никарагуанца Рубена Дарио, еще одной мексиканки, Розарио Кастелланос, а также отрывков из Вэйкфилдских мистерий, «Рождественских проповедей» Лютера, евангелий от Матфея и Луки, апокрифического протоевангелия от Иакова и евангелия от псевдо-Матфея. Два последних текста, широко известные в средневековой Европе, подробно излагают историю рождения и ранних лет жизни Девы Марии и Иисуса. Все это поется на английском, испанском и латыни, так что имеет смысл сначала прочитать отдельно субтитры, чтобы потом уже в полной мере насладиться зрелищем.
Адамс, «отбросивший минимализм Фила Гласса и музыкальные повторы Стива Рейха, отдается в этой оратории своему самому главному дару: оркестровке». По словам Селларса, музыка Адамса, «одновременно пространная и смиренная, в средневековой музыкальной струе Хильдегард фон Бинген. У Адамса я слышу также Баха – в его способности затронуть аудиторию своей возвышенностью и в то же время простотой. Равно как и Брукнера – с его валторнами и тромбонами, которые прокладывают маршрут к пределу вечности.» В самом названии оратории – Эль Ниньо – присутствует значение бури, сметающей все на своем пути, о чем говорит и сам Адамс: «Христа называли еще и духом – разновидностью бури, которая проносится надо всякой вещью на своем пути и ее изменяет. В чем и убедился царь Ирод...». (Это мой очень вольный перевод, потому что в русском синонимичность духа и ветра уже давно устарела, хотя в английском wind может еще употребляться к в том, так и в другом смысле.)
Ну и напоследок еще парочка скриншотов:

По мотивам Théâtre Jean Mambrino

А вечером мы смотрели "Прекрасную историю" Лелюша. Еще три часа счастья и все в том же рождественском настроении. В общем, хороший был день!