Наказания

Я была просто жутким ребенком, живой катастрофой: постоянно все ломала, разбирала на куски оборудование, устраивала комнатные пожары, ходила по дому, обув ноги в кастрюли и используя крышки как литавры, запускала в домашних условиях вертолет со стартером, который умело срезал подчистую люстры и лампочки, сбегала из детского сада, учила плавать кота, отвинчивала все пробки от маминых духов и кремов для игры в "пробочки", дарила ее бижутерию своим немногочисленным приятельницам, зарывала дневник с плохими оценками в сугроб до весны, деньги на обеды в школе тратила на коржики и мороженое, постоянно теряла ключи, шапки и варежки, играла до поздна на улице, прыгала с крыш гаражей, водилась с мальчишками, отказывалась няньчить кукол, требуя взамен машинки, пистолеты и солдатиков, ссорилась со всеми местными девченками, купалась в лужах, лазила по чердаками и пожарным лестницам, кидалась остатками еды по машинам, делала стойку на руках на подоконнике с открытым окном, писала на стенах оскорбительные замечания в адрес своих врагов латиницей, а когда понимала, что латиницей они не понимают - переписывала кириллицей, сбрасывала прохожим кошелек на веревке, не любила есть хлеб, крутила "солнце" на качелях, имела по всякому поводу свое мнение и упорно превращала мамину жизнь в ад. За это мама ставила меня в угол. Ставила и уходила заниматься своими делами, поскольку сама в детстве была ребенком послушным и, когда ее наказывали, стояла в углу честно до отбоя. А я послушной не была, поэтому, едва за мамой закрывалась дверь, из угла тихо выходила, брала книжку и затаивалась с ней на кровати, чутко прислушиваясь к передвижениям мамы по квартире. Когда мама обо мне впоминала и шла меня выпускать на волю - я быстренько возвращалась на место и принимала вид оскорбленной невинности.

С тех пор много чего изменилось, большинство своих детских привычек я забросила, но в угол меня по-прежнему загнать непросто, а удержать там - просто невозможно.