Послевыборное

Ходили на избирательный участок, там весело. Сегодня в избирательной комиссии незнакомые мне люди, нет, не так, я их в принципе знаю, но наши отношения не выходят за рамки “здрасьте как дела”. Избирательная урна стоит на столе со списками голосущих, щель, куда кидают конверты с именами кандидатов тщательно прикрыта каким-то блокнотом, который отодвигают в сторону, когда надо бросить бюллетень. Дядечка, ответственный за сдвигание блокнота, подходит к делу серьезно и бдительно, а сама урна находится под прицельными взглядами наблюдателей числом трое. Мари-Элен, бывшая секретарь мэрии, и двое дедов.

К двум часам дня на нашем участке проголосовало уже больше двух третей избирателей. Мари-Элен комментирует: “Ну и правильно, это единственная возможность что-то изменить без забастовок и манифестаций!”. Один из дедов добавляет что-то про гражданский долг и торжественно сообщает, что надо сделать у нас как в Америке, голосование обязательным. Я на него внимательно смотрю и спрашиваю: “А если не проголосуешь – тюрьма? Или сразу расстрел? Бедные американцы!” Дед задумывается. 

Ау, американцы! У вас обязательное голосование, так и знайте!

Вечером посмотрела на результат и прослезилась: Марин с двадцатью процентами голосов! Стыдобище! Вот интересно, кто голосует за ультра-правых? Я таких лично не знаю. У меня все знакомые – правые, социалисты, зеленые или центристы. Приличные люди, короче. Коммунистов и лепеновцев ни знаю ни одного. По каким дырам они прячутся? Или шифруются? Загадка. Зато на выборах вылезают из своих щелей, что тараканы.

В знак протеста я пририсовала предвыборному портрету Марин усы, бороду, уши и рога, и почувствовала некоторое облегчение.