Старые фотографии

Сегодня прячусь от жары в доме, на улице просто невыносимо. В поисках чем бы заняться добралась до фотографий в рамках: решила помыть стекла. И заодно отсканировать.

Вот, 18 июля 1945 года, Львов, только что закончилась война:

Слева направо: моя мама, Светлана, ей 10 лет, моя бабушка, Бузина Ольга Николаевна (в девичестве Коншева), здесь ей 37 лет, мамина сестра, Эмма, 14 лет, и мой дедушка, Бузин Василий Ильич, 41 год.

А здесь маме 20 лет, Москва, 1955 год:

Моя тетя Эмма погибла  в 17 лет под поездом, страшной, мучительной смертью. Бабушка и дедушка ушли из жизни довольно рано, один за другим, я только-только родилась, и их практически не помню, только немного бабушку, как она читала мне Курочку-рябу, да и то лишь силуэт, голос, и шаль на плечах.

Бабушка была незконнорожденной, воспитывалась в семье дяди Тихона, соратника Ленина, который принимал участия в разных сходках и конгрессах. Ее отчим, муж моей прабабушки, согласился взять бабушкину маму в жены только при условии, что первый ребенок не будет маячить на глазах. Любовь бабушки и дедушки была в духе истории Ромео и Джульетты: они являлись выходцами из разных социальных слоев, отец деда – офицер, защитник царя и отечества, дядя бабушки – разночинец, большевик, потом троцкист, атеист, который категорически запрещал бабушке и думать о подобном кандидате в мужья. К тому же Тихон собственноручно убил дядю моего деда, священника, который проклинал коммунистов у алтаря и обладал большим влиянием в городке, так что и деду семья не позволяла встречаться с племянницей убийцы.

Потом революция дошла до Урала и стало все можно. Дедушку жизнь потрепала очень сильно: 38-й год не прошел мимо, и ему припомнили его происхождение. Второй арест случился уже после войны, когда появилась острая необходимость рекрутировать рабов на стройки коммунизма. Чтобы вырастить детей, бабушка продавала свою кровь, держала кур, поросят, коз, ютилась по углам у добрых людей, перешивала старые тряпки в одежду, но не сломалась, ходила по инстанциям, обивала пороги, требуя освобождения мужа. Его выпустили по хрущевской амнистии, но и тут бабушка продолжала добиваться справедливости и снятия приговора, и в итоге добилась.

Все, кто их знал, в разговорах со мной упоминали их как людей удивительных: безудержная энергия, ум, начитанность бабушки и мягкая интеллигентность деда, его юмор, спокойный характер, умение улаживать самые острые ситуации.

Мне очень-очень жаль, что все, что мне осталось от них – это несколько фотографий и рассказы знакомых и родственников.  И, наверное, не надо объяснять, что у меня нет ностальгии по прекрасному прошлому, когда весь советский народ в едином порыве. И при слове Ленин-Сталин никакого желания вскинуть руку в пионерском салюте. Ни-как-ко-го.