Красная ветка метро

Эта история произошла в далекой древности, когда по Москве вместо медведей с балалайками ходили динозавры, а если точнее – в тот период, когда гонки на лафетах уже закончились, а парад суверенитетов еще не начался, но хиппи еще существовали, в третьем поколении, кажется.

Мы с моим пока тогда еще грядущим мужем искали съемную квартиру. Времена были девственные, наивные, трогательные и, с точки зрения меня сегодняшней, ностальгические, когда сигареты BT стоили 80 копеек, а Стюардесса – так и всего пятьдесят, кооперативные кафе только-только зарождались, а верхом шика для  студентов было попить кофе в театральной библиотеке на Страстном. Там буфетчица его варила в джезвах, по всем правилам хорошего тона, и, о боже, вот только сейчас вспомнила, можно было курить в помещении! Нет, это явно было раньше динозавров, про динозавров я еще помню, а вот про курение в помещениях уже почти забыла.

Но ближе к сюжету.  Мы с почти-мужем искали квартиру. Сейчас это звучит дико, но в Москве конца восьмидесятых иногородним осуществить зарождающуюся супружескую жизнь было довольно сложно. Ей препятствовали держиморды-вахтеры в общежитиях, узость рынка и нехватка наличных.

Пока я тренировала выражение “морда кирпичом”, чтобы беспрепятственно проходить через КПП в общежитие аспирантов МИФИ, что мне никак не удавалось (и условно-муж говорил мне, что я слишком хороша собой, чтобы сойти за мифическую девушку, льстец!), мой принц обзванивал все объявления о сдаче квартир, пытаясь найти вариант, который бы не извел в корне наши хрупкие финансы. И – бинго! Сюрприз-сюрприз! Чудесная совершенно квартира, почти в центре, на красной ветке метро.  Кто помнит тогдашние названия станций по красной ветке:  Дзержинская, Проспект Маркса, Лермонтовская? Мы нашли квартиру на Лермонтовской. Прямо рядом с метро, вышел, чуть направо, еще раз свернуть – и вот, на первом этаже кирпичного дома, в прекрасном состоянии, перед окнами садик и кусты, весна и зелень, очень милый молодой человек, да, он уезжает на год по делам к родственникам в Америку (в саму Америку!), квартиру просит холить и беречь, цена – да, цена, но если мы поклянемся поливать цветы – то он сделает скидку 20 рублей. Понимаете, моя бабушка, ныне покойная, так любила эти цветы, они мне дороги как память, мне бы не хотелось, чтобы, и я готов брать меньше, но при условии, что через год бабушкина память – да что вы, что вы, мы их будем поливать, как родных, не извольте волноваться, значит, на 20 рублей меньше? А когда можно въезжать? Через неделю? Отлично, вот вам ключи – а вот вам задаток за три месяца – да, и про цветы не забывайте пожалуйста – да мы всей душой.

Через неделю мы пришли вселяться. С ключами. Замок заедал, ключ никак не хотел поворачиваться, и после нескольких попыток стало понятно, почему: дверь была открыта, а в квартире уже сидели две супружеские пары и смотрели друг на друга тяжелым взглядом через баррикаду из чемоданов и сумок. Когда через пару часов количество  пар достигло десятка, обстановка как-кто разрядилась, кто-то пошел за пивом, дамы заваривали чай, апофеозом было появление молодой проститутки (тоже заплатившей за три месяца и пообещавший поливать цветочки), которая увлеченно делилась профессиональным опытом с девушками: лучше два аборта, чем ночь с итальянцем.

Потом приходила милиция, разводила руками и говорила, что мы сами виноваты и не надо иметь дело с аферистами, это было самое начало новой эпохи, мы верили в милицию и были несколько обескуражены ответом, мужики сурово выпивали на кухне, дамы делились подробностями про аборты и итальянцев, в палисаднике качались ветки чубушника, а мой роман с красной веткой московского метро закончился, не начавшись. Через несколько недель двоюродная сестра дала мне ключи от своей коммуналки на Таганке, а меньше чем чем через год я уехала в свою первую эмиграцию, в революционную Эстонию.