Народная психология

Хочу еще немного написать на тему дочки-матери. Вдруг кому-то поможет не делать глупостей и не ломать детям психику.

Я все детство провела под страхом маминой смерти. Она мне постоянно говорила, что вот-вот умрет, а я верила. Меня все время мучил кошмар: мама умирает, меня отдают в детский дом, я одна, больше никто меня не любит, вокруг чужие люди, сиротская одежда, столовская еда, мальчишки будут меня бить, девчонки будут надо мной издеваться, воспитатели будут раздавать оплеухи, и так далее. При этом я абсолютно точно знала, что так именно и будет: я очень часто лежала в больницах, иногда по многу недель, и была в курсе детской и взрослой жестокости, когда мальчишки ночью врываются в палату и вырезают галаза любимой кукле с криком “а потом вырежем тебе!”, нянечки выкручивают руки и макают головой в ведро с водой за пятно на одежде, медсестры запихивают таблетки, как собаке: нажав на корень языка и залив в горло стакан воды, оттянув назад голову за волосы.

И сама мысль, что мамы больше не будет – еще сильнее страха детдома, от нее в душе образовывалась черная пустота, как дыра, в которую засасывает рассудок.

Когда мама начинала мне рассказывать, что следует делать в случае ее смерти (пойти к соседке, чтобы та позвонила тете Нэле и попросила ту меня забрать на время к себе, а все необходимое на смерть лежит в шкафу на третьей полке), я рыдала и в голове стучало: “мама, только не умирай, мама, только никогда не умирай”.

Потом психоз дошел до какой-то странной стадии, когда я уже хотела, чтобы все это как-то закончилось, потому что каждый раз заново переживать мамину смерть сил больше не было, а потом у меня появилась страшная мысль, что пусть мама уже умрет, и все закончится. Я уже была готова ко всему: к похоронам, к детскому дому, я даже начала надеяться на то, что тетя Нэля заберет меня к себе и я буду жить в Москве у нее дома, где мне всегда рады, где бывают бананы, мандарины и шоколадные конфеты. Потом мне от этих мыслей было жутко стыдно и я ела себя поедом за то, что хочу маминой смерти, и при каждом новом мамином умирании меня раздирало на части между страхом, желанием и стыдом. Если бы тогда кто-то забрался в мою голову, то нашел бы там клубок гремучих змей и сбежал бы в ужасе.

Еще чуть позже я просто перестала реагировать на мамины выступления, у меня нарос панцирь, я больше не надеялась на то, что мама умрет, не верила, что ей может быть больно, я стала просто тупо выполнять команды, раз умирает – надо механически выполнить то, что от меня требуют: пойти на дачу собрать огурцы, помыть пол, приготовить ужин, сходить в магазин принести десять мешков сахара, вскипятить белье, и тогда смерть отложится на неопределенный период и случится передышка.

И одновременно с этим у меня отрезало тот орган, который отвечает за сочувствие. Потом его пришлось долго и заботливо отращивать заново, но уже на рациональной, а не эмоциональной основе, потому что жить без сочувствия и сопереживания невозможно. Но долгое время у меня полностью отсутствовали эмоции, которые должны автоматический проявляться при виде чужих страданий. Я просто отключалась или даже падала в обморок, что было идеальным выходом и избавляло меня от необходимости проявлять социальное поведение. Полный дурдом, короче.

А совсем недавно мамина подруга рассказала мне, что мама делала это все сознательно. Чтобы заставить меня выполнять те действия, которые я не хотела совершать по доброй воле. Она обнаружила во мне эту болевую точку и давила на нее постоянно. И когда подруга спрашивала, зачем это все нужно, мама отвечала, что это такой психологический прием, чтобы воспитать самостоятельного человека, который все умеет делать.

Я сначала не поверила, вернее, не захотела верить, и спросила у мамы, правда ли это. На что она начала кричать: “А что ты хочешь! Ты даже не представляешь, как было трудно с тобой, с твоими генами отца-алкоголика, я же не хотела, чтобы ты спилась и закончила на помойке!” А когда я попыталась объяснить, какие чувства я при этом испытывала, и что стало результатом дрессировки – она ответила, что господь всех рассудит и расставит все по своим местам.

Наверное, рассудит. Только как?