Шестьдесят восьмой

Говорили со свекрами о событиях шестьдесят восьмого года во Франции. В то время они были молоды, жили в Париже, и наблюдали все буквально из партера.

Я спрашивала: “Ну как оно было? Страшно?” – “Да нет, скорее, странно. Полиция повсюду, студенты с булыжниками….” - “А как насчет еды, например,  транспорта, работы?” – “С едой никаких проблем, машина у нас уже была, иногда, правда, были перебои с бензином, но не так, чтобы уж очень. Франсуа ходил каждый день на работу, правда, ничего не делал. Никто не работал, все обсуждали новости”. – “Ну а хоть какие-то неприятные воспоминания были?”

Слово берет свекровь: “Да! Франсуа поехал в Дижон забрать у моих родителей платяной шкаф, а он не вместился в машину.”

Смотрю на мужа: “Ну а ты как это все пережил?” – “Да ужасно вообще!” – “А что?” – “Да вот эти (кивок в сторону родителей) – меня непрерывно пичкали печенкой. А я ее терпеть не могу! У меня теперь моральная травма на всю жизнь.”

Мари-Поль скромно опускает глаза и оправдывается: “В то время во всех журналах писали, что детей надо обязательно кормить печенкой. Они от этого вырастают здоровые и крепкие. Вот мы и кормили.”

Я опять вопрошаю мужа: “Ну фуа-гра-то ты ешь, без проблем, да??” – “Ну ты и сравнила. Если бы в печенке присутствовала главная составляющая, которая “гра” – никаких проблем!”

Вот в этом они все, французы. Любые темы сворачивают на еду.