Прогулка по саду

Муж всю неделю жаловался мне в телефон, что он вынужден наблюдать за цветущими магнолиями и прочими нарциссами по интернету, посредством моего блога (кстати, если кого-то замучили фотографии сада, котов и прочего: думайте о моем муже! Для него это – единственный источник визуальной информации в командировках!) и сегодня с утра сказал, что ждет от меня экскурсии с подробными объяснениями: что я делала, где, какие новости, как оно все растет.

Я мужу ни в чем не отказываю. И правильно делаю: ему оказывать – себе дороже. Он упертый. Если он чего решил – все, будет так, и никак иначе, добивается он решительно всего, что возжелает его левая задняя нога. Поэтому да, я согласилась, и мы пошли. Дошли до первой магнолии, я в стала в позу экскурсовода и начала было объяснять, что вот, мол, прямо перед вами – магнолия сорта “Стеллата”, именуемая также звездчатой магнолией, близкая родственница магнолии Kobus, настолько близкая, что многие ботаники считают ее одной из радновидностей Kobus. Родом из Японии, растет в диком виде на острове Хонсю, на высоте от 50 до 600 м, любит устраиваться по берегам речек и ручьев, в окружении следующих растений: … в этом месте муж сказал: “Три секунды” и рысью помчался к прицепу, припаркованному рядом с садовым домиком. Сначала осмотрел у прицепа колеса, потом начал вдумчиво вымерять ширину. Я потусовалась еще немного вокруг магнолии, понюхала последовательно с десяток цветков и решила, что у них у всех запах в принципе одинаковый, после чего потеряла надежду и пошла к прицепу и мужу. Вин извинился, сказал, что просто хотел выяснить, влезет ли в прицеп два ряда изолирующего материала, и выразил готовность продолжать осмотр.

Я вздохнула и повела его в подснежинкам. Это была стратегическая ошибка. Подснежники растут около речки. А если в саду мужа хоть что-то по-настоящему интересует, кроме прицепа – так это речка. У него к ней какой-то просто нездоровый интерес. Он к ней спустился и начал внимательно осматривать крутые берега. Я стояла вверху и призывала его вернуться, попутно сообщая, что вот с речкой я точно за неделю ничего не сделала: ни русло не разворачивала, ни плотин не строила, и что  смотреть там абсолютно нечего. На что Вин отвечал, что а вдруг там каким стволом поток перегородило, и если сильный дождь – то наводнение, и надо, значит, все выяснить.  Я смирилась и принялась рассматривать детали  устройства подснежников. Они такие прикольные, на самом деле!

Когда Вин вылез из речки, я сделала последнюю попытку показать ему мохнатенькие нарциссы и вовсю уже цветущие рододендроны, но и тут меня подстерегла неудача: во время последней бури ветром перевернуло скамейку, она неудачно упала спинкой на большой камень и часть спинки сломалась. Так что рододендроны остались за кадром: Вин увлекся поломанной скамейкой и сказал, что починит ее вот прямо сейчас.

В этом месте я вспомнила, что дома меня ждут ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ ДЕЛА (выпить кофе, проверить почту и подумать, что я надену завтра) и я сбежала, оставив Вина наедине со скамейкой.

А так все хорошо начиналось! Я планировала рассказать про свою неравную битву со слизнями, про то, как взорвался аппарат для взрывания кротов, и про то, что первый раз в жизни у меня получился рокарий, не совсем похожий на собачью могилку, и про белок Флока и Гаскона, про то, как смотрела на меня вчера белая лошадь, про ежиков, которые проснулись, про новые проекты, про вчерашний туман, про то, что нужен дождь, и еще про все остальное.