Код да Винчи отдыхает, автор нервно курит в сторонке

В прошедшие выходные во Франции были дни открытых дверей. В эти дни открывается для публики все, что целый год находится под замком, с охраной и сигнализацией, и специально обученными сторожевыми собаками: частные дворцы, и замки, и соборы, и пещеры, и парки, и дизайнерские сады, и особняки, принадлежащие госучереждениям, и все остальное, представляющее хоть какую-то культурную или историческую ценность. Праздник души и глаз для жадных до новых впечатлений вуайеристов.

Нам несказанно повезло: умный Вин, исследовав просторы интернета, выяснил, что тамплиерская церковь в Монсоне,  о которой я уже однажды писала, будет открыта для посещений, и что вроде бы даже обещают экскурсовода, владеющего материалом.

В десять утра мы стояли перед огромными деревянными дверями под проливным дождем, внимательно изучая надпись “Ключ в кафе напротив в обмен на документ, удостоверяющий личность”. Только я собралась отправиться через дорогу, как с той стороны показался очень симпатичный господин, брюнет, именно такой, как я люблю, который и оказался тем самым Рене Перигё, президентом ассоциации Amis de Montsaunes (друзья Монсоне) и главным хранителем сокровищ.

А сокровищ там было. Во-первых, сам Рене. Блестящий эрудит, вдохновенный рассказчик, талантливый оратор, человек, способный заразить своим желанием знать и узнавать, экуменист, гуманист, с прекрасным чувство юмора и умением преподнести свои знания так, что никто не останется равнодушным. Даже Франсина, которая за пятьдесят лет совместной жизни с Жан-Клодом выработала стойкую аллергию на все, связанное со старинными цервями, замками и прочими руинами.

Мы получили два часа блестящей лекции о рыцарях-храмовниках и франк-масонах, в которой экономика переплеталась с геометрией, а политика – с архитектурой. На нас вылили такой поток информации, что на обсуждение ее ушел целый день и вечер, и даже сегодня утром, помогая гостям складывать вещи в багажник, я продолжала рассуждать на тему земного и небесного.

После краткого введения, обрисовывающего в общих чертах положение тамплиеров и гополитическую ситуацию на момент постройки церкви, Рене перешел к главной части, которую можно было бы озаглавить как “Здание церкви как живой организм, построенный по законам природы”.  Тут, конечно же, главная роль отводилась Ордену ремесленников (я очень прошу знающих французский поправить меня с переводом “Le compagnonnage français”, русский интернет не эту тему как-то не особо распространяется, либо путает ремесленников с масонами, что не есть одно и тоже, хоть и близко).

Мы узнали массу всего интересного: про экстракцию камня из карьера, его было принято укладывать в стену в точности в такой же ориентации верх-низ север-юг, в которой он находился в скальной массе, оринентация здания церкви по точкам солнцестояния, с обязательными окнами в местах попадания солнечных лучей.

Золотое сечение с наглядной демонстрацией того, как  рассчитать его с помощью веревки и колышка, решетки для умножения четырехзначных чисел,

шахматные доски для ведения бухгалтерии и графическая демонстрация чисел Фибоначчи, модели арок и сводов,

вычерчивание розасов, сводов и сложных кривых, симметрия чисел и форм, купола и квадратные опоры, земное и небесное, закономерности чисел и символика кельтов vs египтян. Все получает свое логическое объяснение, ничто не остается загадкой для желающего узнать, собор раскрывается каждому посетителю на доступном ему уровне, и уровни эти неисчислимы, и записаны на стенах церкви в виде рисунков.

После падения ордена хармовников церковь была передана во владение госпитальерам, и первое, что они сделали – оштукатурили стены так, чтобы скрыть все фрески. Но промахнулись: мастер, выполнявший работу, был из того же братства,  и при установке рейки старался работать так, чтобы не испортить рисунка. А на свежей штукатурке нарисовал треугольник с буквой G, как знак своему братству, что за маскировкой скрывается сокровище.

Напоследок нам вручили список литературы и пообещали дать ксерокопию диссертации посвященной фрескам Монсоне, написанной отцом Рене.

Будем ждать. И слава французским энтузиастам!